Паулина полулежала на ветви старого разлогого дерева, зареванная, похожая на замученную курицу.
Голова была пуста, ее эгоистичное себялюбие потешалось над ней:
Убивать эту слепую вертихвостку - примитив, тогда тебя изрубит ее сумасшедший брат, ты видела его, он ненормальный, как и твой бывший возлюбленный, о, он даже не удосужился тебя поискать, он не любит тебя, моя прелесть, это еще хорошо, что он не успел сполна тобой воспользоваться, я же говорило - ты не должна подпускать его ближе, чем на десять шагов, а ты ему всю свою жизнь рассказала. Дура ты, Паули, ну ничего ты сильная, мы с тобой и не с таких передряг выбирались. - послышался смешок.
Паули была на пределе, она, наверное, тоже смеялась, но слезы, последние слезы горечи стекали, обжигая лицо.
Ветер, буйствовал среди ветвей, он пронимал до костей. Наплевать.
- Неужели я такая....... я уродец. Ооооооооооооооо, сейчас нарваться на какого-нибудь изголодавшегося животного и все.
Ты что, ты с ума сошла, тебя, моя прелесть, еще ожидает красивая жизнь, а ты умираешь из-за поганца, недостойного тебя.
- Я уродец. - повторяла про себя Паули. - Мне всегда это твердили........... - она вздохнула.
Тело начинало ныть, дерево очень твердое, впивалось в кожу. Она начала ерзать, потом вообще шлепнулась, но ветка наклонилась к ее ногам, отец ее – Лес не давал ее в обиду, но в делах любовных, деревья помочь не могли. Листья шелестели, что-то шептали, но слух был глух, ухо не хотело слышать приятный шепот, ведь в голове барабанили другие мысли.