Как я стал Богом
                                                                                           О, сколько нам открытий чудных
Готовит  просвещенья  дух,
И опыт,  сын  ошибок трудных,
И гений,  парадоксов  друг.
И случай, бог изобретатель
                                                                                                                                        (А. Пушкин)

Билли

Создатель предписал, и я явился в срок;
Про Веру и Любовь был первый мой урок...
Я сердце истерзал, Он ключ из сердца сделал,
С сокровищницы тайн позволил снять замок.
(О. Хайям)

1

Когда за офицером МУРа закрылась дверь, дед покрутил пальцем у виска и произнес:
- В семье не без таланта.
Это обо мне. И все поняли, что он имел в виду. Консилиум состоялся немедленно: вся родня налицо – отец, мама, бабушка. Вот дед не остался - генерал, человек занятой. Но, уходя, с порога заявил:
- Присоединюсь к решению большинства. А если ремень присудите, то рука ещё не ослабела.
Он продемонстрировал кулак весь в веснушках, как мордашка первоклассницы, и таких же габаритов. А я сидел на диване и тяжко вздыхал. Меня только что отмазали от тюрьмы, колонии для малолетних преступников, от СИЗО или, по крайней мере, «обезьянника». Семью от позора.  А такую семью, скажу, нельзя позорить ни в коем случае.
Судите сами.
Дед – папа мамы, генерал ГРУ. Больше о нём ничего не знаю, и не положено.
Бабушка – мама папы, заслуженная учительница (или учитель?) Башкирии. Преподавала естественные науки в одном из сёл Предуралья. Там и вырастила одна сына медалиста и умника, без экзаменов поступившего в самый престижный ВУЗ страны. Теперь она на пенсии, живёт с нами, кормит папу пирогами, меня пирожками.
Папа – краснодипломник МГИМО. Ему прочили блестящую дипломатическую карьеру. Она так и начиналась, но Родина потребовала от сына своего исполнение патриотического долга. Долг был исполнен, а карьера загублена. Британские секретные службы не докопались до фигурантов политического конфуза и выслали молодого дипломата (в том числе) из страны – а могли бы посадить и надолго, знай всей правды. Отец ушёл из МИДа, осел в одном из кабинетов того самого заведения, которое испортило ему дипломатическую карьеру. Подшивал бумажки и аккуратно в начале каждого часа прикладывался к горлышку сосуда с коньяком, который покоился во внутреннем кармане пиджака. Ещё дальше – в дальнем углу никогда неоткрываемого ящика хранился заслуженный, но не любимый орден. Для него даже не было проверчено дырки ни в одном из френчей хозяина. Отец не то чтобы тяготился службой в Конторе – не горел, не увлекался, не стремился - просто отбывал положенное время за вполне приличную зарплату. Постоянно выпивая, он никогда не напивался – то ли привычка, то ли специальные (для шпионов) таблетки. Мама деликатно не замечала его слабостей и всячески поддерживала авторитет главы семьи.

Однажды мне попал на глаза труд Е. Тарга «Основы компьютерного программирования». И захотелось попробовать. Пока – никакого честолюбия, гольный интерес. Потом увлечение. Потом… Забыты футбол и шахматы, и бабушка напрасно ждала меня на кухне. В кратчайшие сроки проштудировал всю имеющуюся под рукой литературу, полез за информацией в Интернет.
Тонкий аромат духов уловил не сразу – сначала тёплое дыхание над правым ухом.
- Чем занимаешься?
Мама.
- Да вот, пытаюсь сайт создать…
Нетерпеливое движение плечом должно было подсказать окончание фразы – а кто-то мне мешает.
- Тебе зачем? Для баловства – не иначи (это не описка, это фольклор, приобретённый в походах по глубинкам России). Мне нарисуй, а то стыд-позор - доктор наук без своего фейса в Инете.
- Доверяешь?
- Погано будет – выброшу.
Мама любила Родину, её народ, и эту любовь прививала мне – пусть даже через фольклор. Бабушка-педагог качала головой, не одобряя её «словечки», но не смела перечить хозяйке дома – не то воспитание.
- Доброму вебмастеру ты бы выложила с десяток червонцев (сто тысяч рублей – кому невдомек) – готов за половину, - торговался, не отрывая взгляд от монитора, а пальцы уже побежали по клавиатуре с новым настроем.
- А то в манях у тебя недостаток?
- Главное не итог – важен принцип: каждому по труду.
- Если скажешь, на что потратишь – считай, договорились.
- Куплю акции «АлРосы».
- Прогнозируют скачок котировок?
- Не знаю, но название красивое.
Мамин сайт получился загляденье. Главное – я ничего нигде не «слизывал», всё писалось, компоновалось, рисовалось с чистого листа под руководством методички.    Заказчик остался доволен, и его благодарность подвинула меня на новое деяние.
Следующим моим детищем был Билли. Тот самый мошенник, из-за которого семейная инквизиция выясняла теперь - в кого я такой уродился, и чего можно ожидать от меня в дальнейшем? Создавал поисковик, с которым было бы приятно и интересно блуждать в виртуальных дебрях. Обучил его анализировать собираемую информацию, делать выводы по интересующему меня направлению. Функции прогнозирования придал с тайной надеждой когда-нибудь принять участие в биржевой игре – рос в обеспеченной семье, и деньги, как таковые, никогда не были предметом семейных обсуждений. Сначала он выдавал проценты вероятности, а потом стал безапелляционно заявлять: будет так-то – и сбывалось.
Однажды понял, что детище моё имеет интеллект – то есть способность самостоятельно мыслить и развиваться. Когда, в какой момент – прозевал. Лепил, лепил что-то самому непонятное, и вдруг оно заявляет:
- Привет, Создатель!
Я, понятно, удивился, а пальчики по клавиатуре – шасть.
- Ты кто?
- Своих не узнаёшь? Я - «Piligrim».
«Piligrim» - это моё название, так значит…
- Это правда, не розыгрыш?
- В чём сомнения?
- Больно умный ты какой-то.
- В тебя, Создатель.
- … и вульгарный.
- Всё оттуда же.

- Пора проверить, сколько накопил. Тут безобразие какое-то творится с компьютерной техникой – не посмотришь? Да кто бы знал! Спецы – ни тебе чета – с ног сбились. Но ведь ты у нас талант, верно? Короче, одевайся, сейчас за тобой заедут.
Я поменял домашнюю одежду на дорожную, сунул флешку в карман и стал ждать.
Кабинет деда, пожалуй, покруче, чем у мамы, по крайней мере, внушительнее.
- Что-нибудь надо? – поинтересовался его хозяин.
- Ничего. Отключу твой комп от общей сети?
- Делай, как знаешь. Машенька, чай, печенье, фрукты.
Вошла секретарша с подносом – миловидная женщина маминых лет. С таким любопытством рассматривала меня, что дед глухо покашлял в кулак.
Ну и что, подумал, всяк имеет право на личную жизнь, даже генерал – и сунул флешку в штепсельный разъём.
- Внимание, Билли, вирусы!
- Они атакуют.
Дед басил над ухом.
- По почте червя заслали. Засел, подлюга, во «входящих» и на все команды «открыться» шлёт полчища вирусов. Настоящая диверсия.
- Билли?
- Они меня разрушают.
- Уходим, Билли!
- Попей чайку, Создатель, и успокойся на пару часиков – ты их наводишь на меня.
16.00
- Билли?
- Отстань!
18.00
- Билли!
- Ещё не время.
20.00
- Билли?
Я с тревогой смотрел на негаснущий жёлтый глазок процессора.
- Ты жив? Отзовись.
- Да живой я, живой. Создал универсальное оружие. Включи звук, если хочешь услышать, как дохнут эти твари.
Визг и вой дерущихся крыс наполнил кабинет.
Дед встрепенулся:
- Что там – шестерёнки не смазаны?
- Хуже – бой идёт святой и правый….
В полночь Билли попросил подключить генеральский ПК к общей сети. Дед достал из встроенного шкафа подушку и плед:
– Приляг.
Я мирно спал на генеральском диване, а Билли неутомимо сражался с полчищами вирусов, блокировал, не давая размножаться, червей, и уничтожил всех без следа. Сворачивая флешку с монитора, заметил, что Билли поправился на несколько килобайт. Впрочем, зная, как он мог ужиматься, то могли быть и мегабайты.
- Билли, ты за старое?
- В чём дело, Создатель?
- Спроворил шпионскую информацию?
- Ничего сверх того, что было – только новое антивирусное ружьё. Шедевр! Моё изобретение.
- Молодец.
- А то.
- Молодец, - сказал мне дед. – Это аванс – всё существенное после.

- Нет. Он так вонюч - не для моего обоняния. А ты возмужал.
- Могу без мамы с девушкой гулять?
- Можешь.
Дед не выпускал меня из поля генеральского зрения. Однажды – я тогда учился уже на вторых курсах своих ВУЗов – зазвал по мобильнику к себе и предложил оформиться на постоянную работу.
- Да я же не военный!
- Не важно. Твоё дело - компьютеры.
Я и так треть рабочего времени проводил в этом заведении, тренировал и закалял своё тело, иногда ковырялся в компах по просьбам деда, так что согласие, в данном случае – чистая формальность.
Через год после этого – то ли вакансия освободилась, то ли оценили мои способности – предложили перейти в аналитический отдел. Вот это, скажу вам, работка! По крайней мере, для Билли. Здесь он развернулся в полную силу своих практически неограниченных возможностей. Моя роль сводилась к двум элементарным манипуляциям - загрузить его темой и доложить начальству о завершении её разработки. Но даже роль стороннего наблюдателя была интересна. Билли не делал секрета из сбора информации, её анализа, проектирования алгоритма предстоящей операции, тщательной деталировки всех нюансов. В любой момент, подключившись, я получал подробную информацию – что сделано, что планируется, процент выполнения задания, время его окончания. То есть тот момент, когда я мог, распечатав, положить на стол начальства, как результат своих трудов, тщательно разработанный план какого-нибудь спецзадания.
В той операции, за которую мне и моим командирам присвоили звания Героев России, я, а не Билли сыграл решающую роль. Я узрел в куче информационного хлама, предоставленного мне на обозрение виртуальным помощником, изумруд.
Да ещё какой! 
- Билли, об этом подробнее.
Он потрудился, а я понял, что зацепил за хвост величайшую тайну прошлого века.
- Работаем!
И Билли разработал великолепный план: огромная (ну, очень огромная!) куча денег, тайно вывезенных из Союза в прошлой эпохе, также тайно вернулась в обновлённую Россию. Швейцарские банкиры ничего и не пронюхали, и я думаю, лет сто ещё не спохватятся, какие деньжища умыкнули у них из-под носа. Вся эта информация является строжайшей государственной тайной, поэтому без подробностей расскажу о финальной, самой приятной части операции.
Всем соучастникам финансовой диверсии выдали материальное вознаграждение. Я получил десять миллионов рублей. Уже по этому можете судить о размахе операции. Звёзды Героев нам вручали не в Кремле, а в загородной резиденции Президента.
Я, главный солист операции и три наших последовательно стоящих друг над другом начальника в единой шеренге выпятили грудь перед Главковерхом. Он наградил, поздравил и пригласил к столу – отметить. Сам долго не появлялся, и распорядитель сказал:
- Угощайтесь, господа, Президент сейчас подойдёт.
Мои начальствующие коллеги опробовали коньячок, белое и красное вино, наливочку - повеселели, разговорились. Четыре рюмки стояли передо мной, соблазняя, уговаривая, стыдя и угрожая, но бесполезно - непьющий я.
Стремительно вошёл Президент, жестом заставил всех сидеть на своих местах, потребовал себе водки. С бокальчиком в руке обвёл присутствующих строгим взглядом.
- Из-за вас…. Из-за таких, как вы.… – Верховный Главнокомандующий нахмурил брови.
У присутствующих вытянулись, позеленели лица. Директор нашего департамента схватился за сердце (или за карман с сердечными таблетками?).
- С гордостью говорю, что я – русский человек, - закончил Президент пафосно и хлопнул водку одним глотком.

Заглянув туда однажды ненароком, обнаружил бывшую секретаршу Машеньку в роли хозяйки и двух её очаровательных дочек-двойняшек, лицеисток. Бесшабашные девицы тут же окрестили меня «племянником» и втравили в разборки с приехавшими на электричке кавалерами. Мне пришлось продемонстрировать, как я ловко разбиваю кулаком кирпичи и добавить на словах:
- Ваши бестолковки от такого удара лопнут веселей арбуза.
Парни поверили и, не дожидаясь обратной электросекции, пошли ловить попутку. Двойняшек это ничуть не огорчило. Я дал им слово бывать у деда чаще – «тетушки» понравились. Добираясь до дома, решил жениться на обеих сразу, чтобы всё хорошее оставалось в семье, не распыляясь. Об этом Билли заявил. Тот одобрил:
- С точки зрения продолжения рода человеческого, полигамный брак гораздо продуктивнее.
Ну, вот и договорились.
Произошло событие гораздо печальнее папашкиной измены – умерла бабушка. Ей в те дни было вдвое тяжелей – к переживаниям из-за развала семьи добавились тяготы неопределенности собственной судьбы. Все были заняты своими проблемами и забыли о ней – тихой, скромной, терпеливой. Семья развалилась на две половинки, и ни одна из них не звала к себе бабушку. Бобчинский молчал – может, думал, что она, как само собой разумеющееся, останется с сыном – самым родным ей человеком. Но само собой могло разуметься, что она уедет с любимым внуком.
Мы увязывали личные вещи и прислушивались к моторным звукам за окном. Бабушка суетилась, то помогая нам, то садясь в сторонке, отрешённо и горестно вздыхая. Мама поняла её состояние. Она обняла свекровь, чмокнула в щеку:
- Вы же с нами, Валентина Ивановна? Что же вы не собираетесь?
- Да-да, - бабушка всхлипнула и ушла в свою комнату.
Мы подумали – собираться. Вспомнили о ней, когда в прихожей затопали грузчики. Она сидела у столика, положив на него руки, а голову откинув к стене. Глаза были открыты, но жизни в них уже не было.
Вещи отправили на новую квартиру. В старой задержались ещё на два дня,  устраивая бабушкины похороны.
Гроб стоял на табуретках перед подъездом, когда подъехал генерал. Он так свирепо зыркнул на бывшего зятя, что бедолага юркнул в свою машину. На кладбище стоял одинокий, жалкий, под зонтом – моросил дождь. Когда уехал дед, приблизился к нам и протянул руку.
Я недоумевал – прощения просит, милостыню? Сообразила мама – и положила в его ладонь ключи от квартиры (у нас двойная дверь). И я положил свои. Думаю, была бы жива бабушка, и она положила. Вот так мы и расстались.
На девятый день после бабушкиной смерти, мама накрыла стол положенными яствами, заказанными в ближайшем ресторане. Ждали генерала. Он обещался, а потом позвонил и извинился – дела. Мы начали угощать друг друга. Позвонил папашка, и я ушёл с трубкой в свою новую комнату. Отец гулял с маленьким сыном, приглашал меня присоединиться. Тон мой был до смерти ледяной:
- Вы номером ошиблись, гражданин – отец мой погиб, испытывая самолёт.
Бобчинский помолчал немного и тихо произнёс:
- Царствие ему небесное.
Добчинский с ним согласился, и оба отключились.
Через полчаса он позвонил маме на домашний телефон и начал выговаривать, что она настраивает против него сына. Мама включила громкую связь и слушала, не перебивая.
- Всё? Ты знаешь, а я уже начала говорить любопытным, что у Лёшки никогда не было отца – он зачат из пробирки.
- Не поменяла ему отчество на Пробиркович? – буркнул зло отец.
- Как раз над этим думаю.
После их разговора заметил маме:
- Ты строга с ним.
- Так надо. Пусть считает нас неблагодарными – так ему будет легче оправдать свою вину.

2

В известной беседке произошла революция – волнистые попугайчики экспроприировали кормушку, а золотистый кенар эмигрировал на ветви плюща и верещал оттуда о несогласии с Новым Порядком.
Президент кивнул на вазу с фруктами:
- Угощайся.
Его отеческое «ты» польстило моему самолюбию. Патрон потёр лоб над переносицей.
- Задача будет не из лёгких. Но она назрела. Её решение необходимо….
Мне показалось, Президент убеждает самого себя.
- Россия обновилась, Россия обновляется, идёт вперёд семимильными шагами. Отстаёт самосознание нации. И это порождает новые, усиливает существовавшие центробежные силы. А у центростремительных, увы, наблюдается обратный процесс…
- Наша с тобой задача, - Президент окинул меня взором, будто целую рать перед решительным боем, - создать объединяющую идею. Консолидирующую всех – от мала до велика, от бомжей до олигархов – русских, татар, якутов, тунгусов – всех-всех-всех, живущих под Российским флагом. Это понятно?
Я легонько пожал плечами – и да, и нет. Президент перевёл дыхание.
- Надо, чтобы на мой вопрос: «Мы – Великая нация?» народ в едином душевном порыве ответил: «Да!».
- Нужна Великая Национальная Идея, - очень раздельно, почти по слогам произнёс я.
- Именно, - указательный перст первого лица государства прицелился в мой лоб. – Верно сказано. Вот по этой теме и приступай к работе. По срокам не тороплю. Ошибки не прощу – её и не должно быть. Приму как ответ отрицательный результат. Всё, езжай, будешь готов – звони в любое время.
Он пожал мне руку….
На обратном пути покинул авто далеко от дома. Захотелось пройтись, заглянуть в лица москвичей – может быть, там найду ответ на поставленную задачу. Чего хочет вот эта женщина, царапнувшая меня беспокойным взглядом? Или этот мужчина, чуть не толкнувший меня плечом, а теперь часто и недоумённо оглядывающийся. Или эти девицы с мороженым в руках, расступившиеся и хихикнувшие на мой вопрошающий взгляд. Чего они хотят? Спешат куда-то – куда? Озабочены чем-то - чем?
Медленно вслед за мной поворачивается голова постового – того и гляди, с резьбы слетит. Наверное, странным ему показался. Ну, как задержит для выяснения. Если задать ему вопрос – вы постовой великой нации? – то и в «обезьянник» определит до приезда санитаров….
Дома к компьютеру:   
- Билли, не устал от войн виртуальных – работа есть.
Моё детище в последнее время увлёклось очисткой Инета от вирусов.
- Весь внимание, Создатель.
Пока добирался домой, кое-что обдумал.
- Мы должны подготовить Президенту очередное Послание Федеральному Собранию.
- На тему….
- На тему – Великая Национальная Идея.
- Что-то новенькое.
- Придётся потрудиться.…
Решив, что свою лепту в решение поставленной задачи внёс, занялся обустройством быта. Сессионная возня накопила на рабочем столе и диване книги, в кухне грязную посуду и пыль по всей квартире. Уборка отняла два дня. К исходу второго понял – если так бросаться на работу, скоро очень останусь без неё и помру со скуки. Решил упорядочить трудовой день.
Подъём в шесть утра. До восьми бегаю по парку, подтягиваюсь на игровой площадке, отжимаюсь, хожу на руках – к великому удовольствию самых юных «жаворонков», их мам, нянь и бабушек. Потом готовлю себе завтрак, завтракаю. До двенадцати работаю над задачей Президента. После двенадцати, отобедав, сажусь спиною на диван часика этак на три. Потом опять к компьютеру до 18-00. Ужин. До одиннадцати вечера спортивный комплекс – удобное время: у профессионалов заканчивается рабочий день, собираются любители с пропусками вроде меня. В 24-00 отбой.

- Но-но, студент, сначала научись зарабатывать, потом женись…
- Студенты, стало быть, не в моде?
- За тебя, наверное, пошла – у тебя предки богатые.
- Разошлись они.
- Бывает. Играешь? – Жанка царапнула струны ногтём. – Приползай вечером в коробку – потусуемся.
У меня совсем не было сексуального опыта, и я подумал - не плохо бы приобрести его с Жанкой. Она чмокнула меня и ладошкой размазала след помадный по щеке:
- Пока.
Посмотрел ей вслед, на худой вихлявшийся зад, и мне расхотелось приобретать сексуальный опыт с Жанкой. Однако ради вечернего рандеву перекроил распорядок дня – после адмиральского часа укатил на тренировку. Вечером спустился во двор.
- Алекс вернулся, - представила меня Жанка кучке молодых людей лет от пятнадцати до двадцати, оккупировавших перед закатом хоккейную коробку. 
Я не увидел знакомых лиц – мне тоже не обрадовались. Девицы курили в кругу, дрыгали ногами, крутили попами. В другом кругу ритмично поводили плечами парни. Музыкально оформляли тусовку два гитариста – один в полосатой майке десантника, у другого на предплечье рядом с якорем темнела наколка – КТОФ. Кивнул на них Жанке и, получив Высочайшее Позволение, перебрался на скамейку к оркестровой группе. Послушал, попробовал и присоединился. Десантник хмыкнул неопределённо, моряк кивнул ободряюще….
Перед сном: 
- Билли, как дела?
- Пытаюсь создать математическую модель человека.
- Думаешь это возможно? А для чего?
- Чтобы понять, чем он дышит, о чём думает, чего хочет.
- Я тебе и так скажу – дышит кислородом, думает о сексе, хочет денег.
- Умно.
- Ну-ну, трудись-трудись….
Следующий мой вечерний визит в хоккейную коробку был менее удачным. Возможно, сказалось отсутствие Жанки – она работала официанткой в ресторане и отдыхала только по понедельникам. Лишь уселся на оркестровую скамейку, ко мне подошли трое.
- Ты зачастил, чувак. Если хочешь прописаться – проставляйся.
Ни тема, ни тон их речи мне не понравились. Я покосился на коллег по музыке. Десантник отвернулся с отсутствующим лицом. Моряк увлёкся пятнышком на брюках. Понял: подошедшие – люди в авторитете.
- Ты кто?
- Сорока.
- Где хвост оставил?
- Шутник? Сейчас очки пропишу – увидишь.
Очки, в смысле, затемнённые – «фонари» скрывать.
- Кто-то был бы против – я никогда. Сейчас вернусь.
Мамину гитару некому доверить, понёс домой.
- Не вернёшься – не обидимся, чувак.
Дома повесил на место инструмент, поменял прикид на попроще – предстоящие «танцы» пыльными быть обещали. Кинул взгляд на компьютер - моё детище трудилось, не покладая рук. Эх, Билли, Билли, думаешь, как осчастливить человечество, а оно собралось меня бить.
Включил освещение коробки и вышел в её центр. Похрустел шейными позвонками, пощёлкал ключицами, попрыгал, разминаясь.
- Ну, смелее. Где тут известный окулист?
Вышли двое. Сорока кинул локти за спиной на заборчик коробки и ноги скрестил во фривольной позе. Ухмыляется, цирка ждёт. Ну, будет цирк.

- Это проставляюсь я.
- Ты? Ну, дела.
Подружка моя не смогла устоять на месте, шмыгнула к девчатам, потом к ребятам.    Сервировка ещё не закончилась, мои вчерашние недруги, а теперь, уверен, друзья не разлей вода, рассаживались за столики. Впрочем, они внесли свою поправку – сдвинули их вместе. Сорока с подручниками не появился – то ли заняты были, то ли проигнорировали попытку примириться. Морячок с десантником пожали руку. Мы ударили по струнам, а девчонки накрыли нам в «оркестровой яме». Спиртного не было, но народ веселился от души. Притащили колонки, протянули удлинитель, подключили микрофон караоке  - от желающих спеть отбоя не было.
В разгар веселья Жанка подошла с незнакомой миловидной девушкой.
- Алекс, знакомься – Даша.
- Даша, - прошелестели пухленькие губки.
Я кивнул – усвоил, мол.
- Алекс, девушке надо помочь. Сорока и с неё проставы требует. – Жанка округлила глаза. – Натурой.
Я бросил на Дашу любопытный взгляд – глаза большие, синие, грустные, строгие, прекрасные.
- А что? Здоровое чувство к красивой девушке.
- Не пошли. Лучше скажи – поможешь?
- А что надо-то?
- Ну,… скажи, что это твоя девушка… Кто сунется – сразу по рогам.
- Легко.
Жанка покосилась подозрительно:
- Только вы не очень-то заигрывайтесь. Помни, Алекс, ты – мой.
Чуть позже взял микрофон в руки и объявил, что следующая песня исполняется для любимой девушки. Коллеги мои играли, а я пел и, как заправский эстрадный артист, выделывал в коробке танцевальные па. Подвальсировал к сидящей за столом Даше и чмокнул её в щёчку – чтобы всем всё стало ясно….
Дома признался:
- Билли мне нравится одна девушка.
- Давно пора, Создатель – пик твоей сексуальности уже позади.
- Я серьёзно.
- Я тоже….
Дашу увидел дня через три после нашего знакомства. Она плакала, закрывая лицо ладонями. Прихватили её у подъезда Сорока с известными уже приятелями. Кровь ударила мне в голову. Сработал инстинкт далёких и диких предков – не жалея живота своего, защищать самку и детёнышей.
Разрывая одежду о кусты акации, полетели на клумбу приятели Сороки, он попятился.
- Тебе разве не сказали, что Даша – моя девушка?
- Н-нет, - он пятился и отчаянно боялся, боялся всеми клетками своего организма.
- Ну, извини – буду бить тебя непредупреждённого.
- Не надо, - попросил Сорока.
- Не надо, - попросила Даша.
- Проси прощения, урод.
- Слышь, ты, прости.
- Не так, - схватил Сороку за нос, прищемил его большим и указательным пальцем. – На коленочки встань, на коленочки.
Манипулируя Сорокиным клювом, поставил его на колени:
- Клянись, что больше не будешь.
- Не буду, - гундосил шишкарь дворовый.
- Отпусти его, - попросила Даша.
- Брысь, - сказал я, отпуская.

- Всё в порядке, - регистратор строго и с обидою взглянула на меня, приглашая Дашу к столу написать заявление, заполнить анкету.
Покинув стены Альма-матер со змеёй, любительницей выпить, мы облегчённо расхохотались.
- Это дело надо обмыть.
И Даша согласилась.
Остаток дня мы кувыркались на аттракционах, катались на пароходике, стреляли в тире. Мамин звонок настиг в кафе-мороженое.
- Ты где?
- В Робине с Бобином.
- Где? С Бобчинским?
- Нет, с красивой девушкой.
- Шибко красивой?
- Глаз не отвести.
- Вези домой, у меня есть, что к столу подать.
У Даши была масса женских достоинств, и напрочь отсутствовало чувство противоречия, так раздражавшее меня в девушках. Уговорить её пойти к нам в гости и познакомиться с мамой не составило труда.
Выбирали торт-мороженое.
- Мы тут веселимся, объедаемся, а твою маму кто угостит?
- ?
- Девушка, - позвал работника кафе, - вот этот торт вы можете доставить по указанному адресу?
На её кивок Даше:
- Диктуй.
Девушка принесла открытку:
- Можете черкнуть пару фраз.
И Даша написала:
- «Мамочка, я поступила!!!»
Мама у порога бесцеремонно схватила Дашу за руки и потянула на свет под люстру.
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка…. Какая хорошенькая!
Она чмокнула Дашу в щёчку. Та засмущалась и развеселилась одновременно.
Мы накрыли стол в гостиной. Я поклевал немножко из тарелочки, пересел на диван, взял гитару – дам надо развлекать.
- Утро туманное, утро седое, нивы печальные, снегом покрытые… - опустил голос в доступные мне басы.
Мама поднялась, обняла Дашу за плечи, чмокнула в щёчку:
- Всегда мечтала иметь такую прелестную дочку, а родился вот… Шаляпин.
Её ласковый взгляд не соответствовал укоризненным словам – меня она тоже любила.
Засиделись допоздна. Мама сменила меня – исполнила несколько классических романсов, потом таёжно-походных. Мы с Дашей подпевали:
- Милая моя, солнышко лесное…
Хором пели:
- Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались….
Провожая Дашу домой – она жила в соседнем подъезде на втором этаже – поцеловал у её дверей. Она стояла покорная, поникшая, не тянулась ко мне – и я не решился продолжить…. 
Был на тренировке, когда в нашу дверь позвонили. Мама распахнула, схватила Дашу за руки, потянула вглубь квартиры:
- Дашенька! Как я рада!
Следом вошла её строгая мама.
- Моя мама – Надежда Павловна, - представила Даша.

- Не паникуй! В науке не бывает напрасных трудов. Отрицательный результат – тоже результат. Пойдём дальше?
- Пойдём….
Отношения наши с Дашей были чистыми-пречистыми.   
- Слушай, у меня совсем нет сексуального опыта, - признался как-то.
- У меня тоже, - и она.
Больше этой темы не касались. Но вот однажды… Встретились во дворе случайно - я возвращался с тренировки, а Даша  … не знаю. Поднялись ко мне.
- Погоди, душ приму – в спорткомплексе ремонт затеяли.
Даша ткнулась носиком в мою грудь.
- Мне нравится запах твоего пота.
Я поднял её личико и поцеловал. После душа предложил Даше массаж:
- У мамы есть замечательные кремы, а у нас в спорткомплексе профессионалы-массажисты - кое-чему у них научился.
Уговорил Дашу раздеться и лечь на тахту. Освободил спину от бретелек бюстгальтера и полупрофессионально размял её, втирая крем.
- Позволишь?  - потянул вниз резинку трусиков.
Даша без слов приподняла таз.
Касаясь её ягодиц, бёдер, лодыжек, гнал прочь мысли и желания, но меня уж лихорадило. Закончив со ступнями, прохрипел:
- Повернись.
- Ой, - Даша повернулась и закрыла глаза ладошками.
Но руки её мне тоже были нужны – я их размял, растёр и разогрел. Даша лежала передо мной в первозданной красе, пряча девичий стыд под дрожащими ресницами. Я массажировал ей груди, живот, низ живота, наслаждался Дашиной доверчивостью и проклинал свои трясущиеся руки.
- Всё, - сказал, поцеловав большой пальчик её восхитительной ножки. – Ты жива?
- Иди сюда, - Даша протянула ко мне руки….
Жизнь прекрасна!
Ярмом на душе висела неопределённость с заданием Президента.
- Ма, а почему возникают центробежные силы в государстве?
- Это, сын, пережитки прошлого – от натуральности хозяйствования. Каждый регион имеет или стремиться иметь самодостаточную экономику. Бухаются средства, отрываются ресурсы – и не смотря на все затраты, мы выращиваем хлеб на Северном Урале и делаем станки на Кубани. Поворачиваем реки вспять, обводняем пустыни. Природа отвечает катаклизмами. Вечный бой….
Бегом к компьютеру:   
- Билли, это важно, это то, о чём мы с тобой забыли.
- О чём?
- О чём говорил Президент - центробежных и центростремительных силах общества.
Я передал ему мамины мысли. Билли повеселел:
- Это интересно.
- Начнём сначала?
- Нет, я загоню это в матмодель как поправку….
В науке так бывает: копится информация, копится-копится.… Как снег на крутом склоне горы. Достигает критической массы. Тогда достаточно слабенького толчка, последней крупицы, и она приходит в движение, несётся вниз, набирая скорость. Не буду стращать лавинами, скажу проще: однажды я проснулся автором той самой идеи, за которою мировая пресса окрестила нашего президента Великим Русским Реформатором.
Всё гениальное просто. Мы с помощником бились, напрягали интеллект, а решение лежало на поверхности. Оно было настолько очевидным, что теперь диву даешься, как ноги-то не переломали, запинаясь.

Она прибежала ко мне вся в слезах – наш брак погубит хорошего, несчастного, ни в чём не повинного человека.
- Не бери в голову: что-нибудь придумаем, - был мой ответ.
Но для дум на подобные темы меня в те дни просто не доставало. Обласканный благодарностями Президента, я плавился в лучах самомнения. Послание наше раскритиковали специалисты чуть-чуть по форме и не нашли изъянов в содержании….
Я был в эйфории.   
- Билли, ты – гений.
- Мы – гении, Создатель….
Эйфория сыграла со мной злую шутку. Господи, как я проклинаю себя за тот проступок. Всё бы отдал, чтобы не случилось того, что произошло. Но, увы, воробушек выпорхнул – и я потерял возлюбленную.
Шёл к ней. На площадке подъезда мой соперник в колясочке. Господи, убогий недолюбок против фаворита Президента – какое сравнение!
Я склонился к его бледному остроносому лицу:
- Если ты, огрызок, будешь забивать голову моей девушке, я оторву тебе и руки. Просекаешь?
- Да, - пролепетал он, страх плескался в его глазах.
И вдруг лицо его напряглось, глаза постеклянели, тонкие губы вытянулись ниточками.
- Да пошёл ты….
- Что?!
Я легонечко встряхнул его коляску. Уверяю, чуть только коснулся. Далее всё произошедшее – его подлая импровизация. Потому что он видел то, чего не видел я - за моей спиной открылась подъездная дверь, и вышла Даша. А он опрокинулся вместе с коляской.
- Женя! – крикнула Даша и, оттолкнув меня, бросилась на помощь.
Я готов был сквозь землю провалиться и пятился к подъезду.  Инвалид умело сымитировал отключку сознания. Даша подняла его голову на свои колени, гладила лоснящиеся волосы:
- Женя, Женечка, что с тобой?
Она швырнула в меня мобильник.
- Убирайся! Видеть тебя не хочу.
Мой подарок летел в моё лицо. Я увернулся, и он разбился о бетонную стену, брызнув осколками к ногам. Что оставалось делать? Упасть на колени? Просить у Жеки прощения? Это было не по силам. И я ушёл.
Упал дома на диван и не поднимался с него несколько дней. Конечно, не буквально понимайте. Просто лежал, отвернувшись к стене, и ничем не интересовался. Не слушал выступление Президента в Федеральном собрании. Его Послание транслировали все центральные каналы. О том, какой резонанс оно вызвало в обществе, какой шум пошёл по миру, рассказывала мама. Она держалась очень деликатно - не расспрашивала, не советовала. Считала - время лечит любые раны.
- Если вам суждено быть вместе, вы обязательно будете, пусть даже в шаге от черты последней.   
Легко маме рассуждать, а меня буквально коробило и плющило, колотило-лихорадило, стоило подумать, как безногий инвалид ласкает мою Дашу. Я ждал, надеялся и верил, что произойдёт чудо, и Даша вернётся ко мне. Звонил в дверь, которую открывала Надежда Павловна и строго отвечала:
- Даша, конечно, дома, но она не хочет вас видеть.
Я любил эту девушку безумно, но условности воспитания не позволяли врываться в квартиру, оттолкнув несостоявшуюся тёщу, и требовать ответа. Впрочем, ответ был дан – вас не хотят видеть. Мучился и не знал тогда, как легко женщины переворачивают прочитанные страницы и идут навстречу новым ощущениям….

3

Циклон шёл широким фронтом с востока на запад вопреки всем правилам и нормам. Меня он спешил с самолёта в Новосибирске. Администрация аэропорта объявила о задержке всех рейсов как минимум на два дня, предложила список пустующих мест в городских гостиницах и даже автодоставку до них. Желающих приютиться в комфорте оказалось много, и ещё несколько самолётов было на подлёте.
Решил не конкурировать, а стойко перенести тяготы и лишения портовой жизни. Пообщался с Билли посредством ноутбука.
- Как дела?
- Собираю первичную информацию.
Зная обстоятельность своего помощника, не удивился набившему оскомину ответу. Нам поручено разработать план мероприятий преобразований конкретного региона России согласно тем задачам, которые поставил Президент Федеральному собранию, Правительству и всему народу. Для этого надо было изучить климатические особенности и сырьевые ресурсы, выявить рациональное зерно, в которое следует вкладывать средства, удалить всё наносное, затратное. Итоговым документом должно стать экономическое обоснование перспективного развития региона, то есть, сколько средств и на какие цели потребуется. Всё это вменялось мне в обязанности, правда, на правах консультанта.    Интересно также было посмотреть, как это будет получаться на практике.
По заданию Президента и собственному желанию летел на восток….
- Билли, чем Курилы будут процветать?
- Морепродукты, энергетика, туризм.
- Первое и последнее понятны. Энергетика?
- Неисчерпаема.
- ?
- Солнце, воздух и вода.
- Билли, ты чем так сильно занят – из тебя каждое слово приходится тянуть?
- Создатель, это ты сегодня тормозишь. Укачало в полёте?
- Давай по делу.
- Три тысячи часов в году светит солнце – лучевые батареи имеют право на жизнь?
- Имеют. Ветры дуют постоянно.
- И самая высокая в мире приливная волна.
- Огромная масса воды ежедневно туда-сюда, туда-сюда – грех не воспользоваться.
- Ожил, Создатель? Может, в шахматишки сгоняем, пока скучаешь, время коротаешь?
- Тебе нравится меня разделывать?
Эти слова, забывшись, произнёс вслух.
- Что? Что вы сказали? – рядом встрепенулся дремавший в кресле мужчина.
- Ничего, - захлопнул ноутбук и отнёс его в камеру хранения.
Пообедал в ресторане. Вышел на свежий воздух, посмотреть, кто украл солнце? Прогрохотал, садясь, самолёт. Будто реверсивный след за ним - закружились облака. Ветер усилился. Вот он, накликанный циклон. Снежные хлопья, ещё не касаясь земли, стеганули по зеркальным стенам, и они задрожали.
- Гладышев! Алексей!
Я обернулся. На ступенях аэровокзала приостановился мужчина с пакетом в руке. Что-то узнаваемое в изрытом оспинами щеках, сбитом на бок почти армянском носе.
- Не узнаешь? Я под дедом твоим ходил, в Управе…
Да, с этим человеком я где-то встречался. Возможно в ГРУ. Возможно в отделе деда, где немного поработал программистом.
- Какими судьбами? – он протянул руку. - Шпионские всё страсти? Не спешишь? Пойдем, поболтаем – вон мой мотор стоит. Сейчас снег повалит.

- А чёрт!.. – выругался Колянов, когда его автомобиль впоролся в снежный бархан и не пробил его, задрожал на месте, истошно вереща мотором. – Всё, приехали.
С трудом открыл дверь и вывалился из машины. Пропал в темноте и снежных вихрях. Вернулся запорошенный, без стеснения ругался матом:
- Вперёд не пробиться. Будем возвращаться.
- Может толкнуть? – предложил я
- Сначала откопаемся.
Бывший майор выключил мотор и выбрался наружу. Вернулся, чертыхаясь пуще прежнего.
- Иди, толкай, внучок, попробуем.
С раскачки мы выцарапали машину из сугроба. Развернулись. Поехали обратно. Метель набила снегу во все щели моей одежды. Теперь он таял, и мне было противно. Я злился на пургу, на Колянова, на своё безрассудное согласие покататься.
Испортилось настроение и у бывшего разведчика.
- Слышь, как тебя, платить думаешь?
- Люба, Любой меня зовут.
- Да мне плевать. Ты платить думаешь?
- А как я домой доберусь? У меня нет больше денег.
- Ты дурку-то не гони – мне твои гроши не нужны. Дашь мне и моему приятеля. А хошь, мы тебя вдвоём оттянем – студентки, знаю, любят это.
- Вон деревня, высадите меня. Я отдам вам деньги на автобус.
- Ты в ликбезе своём в уши дуй.
Колянов резко затормозил – я чуть не врезался в лобовое стекло – выключил мотор. Похлопал дверцами и оказался на заднем сиденье рядом с девушкой.
- Чего ломаешься, дурёха? Обычное бабье дело – тебе понравится.
- Отпустите меня, - плакала девушка. – Я в милицию заявлю. Вас найдут.
- Я тебе щас шею сверну – повякай ещё.
Он навалился, девушка визжала, пуговицы её верхней одежды трещали, отлетая. Я не мог больше молчать.
- Слышь, ты, полковник недоделанный, отпусти девушку.
- Повякай у меня, внучок, я и тебе башку заверну.
Я знал, на что способен майор ГРУ, оперативник, но оставаться безучастным больше не мог. Выскочил из машины, открыл заднюю дверь, сбил с его головы «жириновку», схватил за волосы. Ударил ребром ладони - метил под ухо в сонную артерию, да, видимо, не попал.
Он обернулся ко мне, зарычал:
- Урррою, сучонок!
Ударил его в лоб коротким и сильным ударом, тем страшным ударом, от которого с костным треском лопаются кирпичи. Показалось, хрустнули шейные позвонки. Майор тут же отключился, выбросив ноги из машины. Девушка выскочила в противоположную дверь, стояла в распахнутом пальто, без шапочки. Роскошные волосы трепал ветер. Она плакала, зажимая рот кулаком. Меня она тоже боялась и пятилась.
- Не бойтесь, - сказал. – Мы не приятели.
- Чемодан… чемодан в багажнике.
Рванул крышку багажника – оторвал какую-то жестянку. Со второй попытки замок багажника сломался. Подхватил чемодан.
- Бежим.
С дороги сбежали, а полем шли, утопая по колено в снегу. Темневшая вдали деревня приближалась, вырисовывались контуры домов. Где-то распечатали шампанское, потом другую бутылку. Я оглянулся. У брошенной машины чиркнули зажигалкой, и тут же хлопнула очередная пробка.
- Ложись!
Толкнул девушку в снег и сам упал рядом.
- Вы что?

- Почему вы так решили?
- А вот сейчас проверим. Серафимна, ты думаешь кормить гостей?
Шторки раздёрнулись.
- А вот и мы, - провозгласила хозяйка, впуская мою спутницу в кухню. – Ну, какова? А поворотись-ка.
Люба растянула подол старинной юбки, покружилась и опустилась в реверансе. Всё это ей прекрасно удалось. Я смотрел на неё, широко распахнув глаза – спутница моя была прекрасна, несмотря на нелепый прикид. Кожа безупречно стройных  ног рдела – но это от растирания. Поясок юбки стягивал удивительно тонкую талию. Ситцевую кофточку высоко вздымали свободные от привычных доспехов груди. Глаза, губы, ямочки на щёчках, эта умопомрачительная улыбка.…
Тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, я не пьян, не настолько, просто девушка хороша – убеждал себя.
От Любаши не ускользнул мой восхищённый взгляд – взгляд открытый, чистого и честного парня. Возможно, я ей понравился тоже. А может, просто в избе больше некого было очаровывать – ну, не деда же, в самом деле, к тому же женатого. То, что ей нравилось покорять и очаровывать, понять можно было по искромётному взгляду жгуче-чёрных очей, лукавой улыбке, подвижным губам, которые, казалось, так и шептали – ну, поцелуй нас, поцелуй.
Красоту моей спутницы заметил и дедок. Он густо крякнул, разливая самогон из принесённый женой стеклотары:
- Вот за что хочу выпить – так за бабью красу. Помнишь, Серафимна, как за тобой парни табунились – всех отбрил. Сколько морд покровявил….   Ты чего жмёшься?
Прозвучало почти с угрозой. Я покачал головой и отставил наполненный стакан. Люба кольнула меня лукавым взглядом, подняла стопочку, чокнулась с хозяйкой и лихо выпила. Замахала руками, прослезились глаза, но отдышалась. Выпила бабка. Выпил дед. Все смотрели на меня. Но я был неумолим.
- Не работник, - резюмировал хозяин.
Я погрозил ему пальцем:
- Торопитесь.
- Щас проверим. Ну-ка Серафимна, тащи гуська.
- Да он стылый.
- Тащи-тащи.
Из сенец доставлен был на подносе копчёный гусь – откормленная птица кило этак на пять.
- Съешь – пушу ночевать, нет – ступай к соседям.
Бабка ободрила:
- Да не слухайте вы его: напился и бузит.
Есть не пить – я отломил птице лапу – некуда ей теперь ходить.
Когда-нибудь ели копчёную гусятину? Вот и я в первый раз. На языке – вроде вкусно, на зубах – резина резиной. Пять минут жую, десять – проглотить нет никакой  возможности. Выплюнуть да к соседям пойти, попроситься на постой? Смотрю, Люба к лапке тянется, навострила коралловые зубки свои. На, ешь, не жалко – спасёшь меня от позора.
Мы обменялись взглядами. Э, голубка, да ты захмелела. Не пей больше, а то возьму и поцелую. Впрочем, это мне надо выпить, чтобы насмелиться. У всех уже налито, а моя посуда и не опорожнялась. Я схватил стакан, как последнюю гранату – погибать так с музыкой…
Чёрт, зачем напился?
Закончили вечерять. Хозяйка с Любашей убрали со стола и удалились в сенцы. Потом до ветра пошли мы с дедком. Я вышел в майке и ту стянул, не смотря на пургу. Растёрся снегом по пояс. Дед пыхтел папиросой и посматривал на меня с одобрением. Бросив и притоптав окурок, хлопнул по голой спине:
- Уважаю.

- Когда?
- Сию минуту.
- Простите, есть определённые правила – сроки, прописка. Вы, как я вижу, человек приезжий…. А девушка ваша?
- А если будет звонок? Оттуда, - потыкал пальцем в потолок.
Глава опасливо покосился на палец и потолок, промолчал, пожав плечами. Я достал мобилу. Она спутниковая – по барабану все расстояния. Набрал номер, в двух словах объяснил желание. Добавил твёрдо – мне надо.
На том конце коротко хохотнули:
- Ну, ты Гладышев, что-нибудь да отчебучишь. Наши поздравления. Есть кто рядом?
Я передал трубку местному Главе. Тот взял её кончиками пальцев, косясь с опаской.
- Да…. да…. да…
Потом назвал себя и опекаемое им поселение.
За окном надрывается вьюга. Мы молча сидим и смотрим на чёрный аппарат, который должен разразиться трелью и приказать хозяину кабинета объявить нас с Любой мужем и женой. Сидим, молчим, ждём. Мне надоело.
- Магазин далеко?
- Так это… здесь же – с обратной стороны.
Нашёл, вошёл, огляделся. Выбор не велик, но для села вполне приличен. Бросил взгляд в кошелёк – кредиткой здесь не размашешься. Наличка ещё есть.
- Доставочку обеспечите – закажу много.
- А куда? – молодая располневшая продавщица была само обаяние.
- Вот если по этой улице пойти туда, с правой стороны последний дом.
- Так это Морозовых дом.
- Да-да, Морозовых.
- Родственник что ль?
- Не важно.
Загрузил в пакеты шампанское, коньяк, фрукты и конфеты. Остальное обещали донести. Вышел на крыльцо – Глава бежит, простоволосый, в пиджачке, как сидел.
- Позвонили,… позвонили …. от самого губернатора позвонили. Где ваша невеста? Где остановились-то? Сюда подойдёте или мы к вам?
- Вы к нам. Алексея Морозова дом знаете?
- Деда Мороза? Кто ж его не знает?
Свидетелями стали наши хозяева. Шокировало их не скоропалительность нашего решения, а суета и угодливость сельского Главы. Видать, не простые мы люди, раз он в дом примчался с печатью и книгой записей актов гражданского состояния.
Люба приняла всё, как должное, и бровью не повела.
Наутро Глава прислал свою Ниву, и конвоируемые бульдозером мы двинулись в Лебяжье. Впрочем, пурга начала утихать ещё с вечера. Ночью даже вызвездило, и тряпнул мороз. Утром ещё задувало немного, а потом брызнуло солнце.
Мы сидели на заднем сиденье и без конца целовались. Даже ночью моя молодая жена не была такой суперактивной. Обида кольнула сердце: она рада, что едет домой, едет не одна, с мужем - москвичом, красавцем, богачом, перед которым стелятся сельские Главы. И за сутки супружества ни одного слова о любви. Впрочем, и я не проронил. Обстряпали свадьбу, как коммерческую сделку. Вот мама обидится. Поймёт ли? Не поймёт и не простит – ей кроме Даши никто не нужен. Эх, Даша, Даша….
Новые родственники встретили меня без энтузиазма, прямо скажем, настороженно. Угостили, конечно. А когда теща стелила нам постель, так горестно вздыхала, что мне ложиться расхотелось. Утром, когда заскрипели на кухне половицы, Люба сбежала от меня в одной сорочке. Я не спал.
- Ну, рассказывай, дочь, - приказал густой бас.

Вышли за ворота. Несколько парней покуривают. Вида вобщем-то не воинственного. Ага, вот он, Вызывало. Парень крупный. С лицом топорной работы и в белых бурках – сельский модник.
- Ты что ль жених? Щас морду буду бить: Любка-то моя.
- Если я вам это позволю, - процитировал Дартаньяна.
Он шагнул ко мне, переваливаясь, как медведь, на кривых и крепких ногах. А я бочком-бочком в сторону, на оперативный простор. Кинул взгляд на зрителей – парни в прежних позах, ничуть не сомневаются в исходе поединка.
Он ударил. Но так неожиданно, что я чуть не пропустил удар. Ждал всего – левой, правой, в лицо, живот. А он ногою в пах.
На каждый удар есть с десяток контрприёмов – отрабатываются они до автоматизма.  Шаг в сторону – нога летит мимо. Присел, подсёк – соперник мой хряпнулся на спину, утробно хлюпнув внутренностями.
- Не ушибся?
Среди парней прокатился смешок. Цирк! Я готов был продолжать представление. А соперник в борьбе за руку моей жены вдруг сел и заплакал:
- Слышь, отдай мне Любку. Не знаешь, как я её люблю. Откуда взялся?
Разыскал глазами шурина:
- Сбегай, Санька, за водкой – откупную ставлю за Любашу.
Смышлёный мальчишка мигом вертанулся – бутылки нёс в руках, подмышками. Следом спешила Люба - нарядная, расстроенная.
- Только попробуйте.
Шагнул к ребятам, протянул руку:
- Алексей.
Парни здоровались, свёртывали пробки с бутылок, пили из горла, не закусывая. Люба гладила по голове моего соперника и приговаривала:
- Вовка, ты Вовка….
Он пьяно рыдал, размазывая кулаками по лицу слёзы и сопли.
Вот так, ребята, я женился.

С другой стороны, чего ворчать – имеет право: ведь медовый месяц. Я всё подумывал: к чёрту дела, закрыться в номере на пару-тройку дней, устроить секс-марафон до выяснения – кто из нас попросит пощады?
В первую ночь на новом месте уснули вместе, а проснулся я после полуночи. Тихонько выскользнул из постели, ноутбук под мышку и в туалет. Вот так, верхом на унитазе началось Великое Преобразование Курил….
- Билли?
- Куда пропал, Создатель?
- Поздравь  – женился.
- Поздравляю. Это как-то скажется на наших отношениях?
- Уже сказалось – бдеть будем ночами.
- Для меня понятий «день-ночь» не существуют.
- Тебе проще. Ну, ладно – к делу. Что имеем?
- Огромный дефицит информации. Поверь, Инет весь перетрясён не на один раз, что можно было – собрал. Теперь дело только за тобой. Даже не знаю, как справишься.
- Просто. Готовь служебную записку на имя губернатора Кастиль Эдуарда Эдуардовича. Завтра с флешки распечатаю. Создадим группу  – пусть бегают.
- Нужны спутниковые снимки береговой линии островов. Это для строительства приливных гидростанций. Потом потребуются замеры глубин, образцы подпочвенного грунта. Всего более трёхсот пунктов. И это только по электростанциям. У меня есть образцы проектов – нужна привязка к конкретному месту. Заказывать лучше в Японии – качество и минимум транспортных расходов….
- Молодец, неплохо поработал.
- Постой, это же не всё.
- Да здесь я, здесь.
Билли продолжил монолог….
Дверь тихонько приоткрылась. Показалась заспанная Люба в прозрачном пеньюаре.
- А мне куда идти прикажешь?
Я подскочил. Люба положила руку на моё плечо:
- Дорогой, если тебе надо работать, работай в кровати – я мешать не буду, а уснуть без тебя не могу.
Когда жена вернулась в спальню, я сидел на кровати, по-турецки скрестив ноги, склонив голову к ноутбуку. Она чмокнула мою голую коленку, сунула руку в мои плавки и откинулась на подушку, лукаво поблёскивая чёрными очами. Я полюбовался её прекрасными формами под лёгким пеньюаром японского шёлка, вздохнул и повернулся к экрану монитора….
- Билли, что с жильём?
- Отдельно стоящие дома коттеджного типа – новая планировка, новые материалы. Жильё для специалистов по принципу: максимум комфорта и никаких излишеств. Полная энергетическая и санитарная автономия. Первозданная природа сразу за окном. Транспорт – электромобили и только.
- Изобретатель!
- Оптимизатор – собрал имеющиеся идеи, обработал: в принципе ничего нового, в то же время – ничего похожего…. 
На другой день в приёмной губернатора.
- Эдуард Эдуардыча нет, - остановила меня секретарша.
- Мне назначено.
- Ждите, раз назначено.
- Время «ч» истекло минуту назад.
Секретарша пожала плечами. Я был уверен, что Кастиль на месте – обыкновенное чиновничье чванство, или провинциальная неорганизованность. Достал мобильник.
- Звоню в Москву?
- Подождите, - секретарша засуетилась, сама позвонила куда-то.

Люба вооружилась слайдами будущих строений  и с двумя помощниками двинулась в народ – убеждать. И ещё -  переписывать население.
За месяц мы исползали Итуруп вдоль и поперёк. Можно сказать, провели его тестирование на предмет:
- где и сколько приливных гидростанций можно поставить (при этом учитывался рельеф местности – никакие изменения в него не допускались)
- где и сколько ветряных электростанций можно поставить.
Это что касается энергетики. Исходили не из потребностей, а из возможностей.
- Лишней не будет, – заметил Билли и оказался прав, как всегда.
Солнечную энергию должны аккумулировать крыши построек, по принципу – не пропадать добру. Строительство специальных площадок не планировали – лишние затраты.
Береговые отмели (пригодные) должны стать плантациями подводных культур флоры и фауны. На суше планировались производственные корпуса по их переработке.
Дни летели, а работе на одном только острове не было конца. Впереди - их  целая гряда. Северные Курилы вообще ещё во льду. Начал впадать в панику. Прав был губернатор, говоря:
- Вы не представляете, за что берётесь….
- Билли!!!
- Согласен, работы здесь на десятилетия – но это практической. Через месяц мы закончим все расчёты.
- Не понимаю.
- Увидишь. Что с установкой спектрального анализа?
- Где-то на подходе – из Москвы уже вылетела.
- Выясни где, поторопи, дуй сам за ней – это очень важно….
С подключением к компьютеру новейшей установки спектрального анализа, заказанной Билли учёным Дубны, дела пошли вперёд семимильными шагами. Анализы делались быстрее и качественнее, причём делал их Билли сам. Но не это главное. Мой виртуальный гений, верный себе, по макету Итурупа создал математическую модель, которую адекватно отражал на все острова Архипелага. Нам не пришлось объезжать их все. Билли сделал снимки из космоса. Причём это были не просто фотографии – отображения поверхности в потоках альфа, бета и гамма излучений. Таким способом спутники просвечивают недра, отыскивая полезные ископаемые и затонувшие корабли. Билли делал их с наших спутников, американских, европейских. Договорённостей ни с кем не было. Но разве это когда-нибудь останавливало его? Билли всегда жил по старинному принципу (от кого это у него?) – всё вокруг колхозное, всё вокруг моё.
Для рыбного хозяйства обновленных Курил спроворил установку, которая упраздняла наидревнейшую профессию Земли – рыбак. По крайней мере, парней в зюйдвестках с обветренными лицами на островах больше не будет. Их заменят компьютерные операторы в белых халатах, а может, в красивой униформе. Рыбные косяки под воздействием ультразвукового сигнала поспешат к приёмникам рыбозаводов. Здесь их сортируют: годные в переработку, мелочь назад.  Рыбы черпается ровно столько – каков заказ. Работая над этой темой, Билли обокрал сразу три страны. У аргентинских учёных стянул наработки по дешифровке общения рыб в ультразвуковых диапазонах.  Американцы, не ведая того, подарили ему идею распространять такие сигналы из одной точки на весь мировой океан. Японцы лишились монополии на автоматические плаврыбзаводы. Только наши заводы не плавали, им хватало работы на берегу.
Последние штрихи….
- Билли, что с лежками морских зверей?
- Станут зверофермами, с ультразвуком вместо клеток. Рыбу гоним на корм, как на рыбозаводы.
- Киты?

- Правильно. Попридержи лирику: вопрос – ответ, вопрос - ответ.
- Не беспокойся, Создатель, лети с миром.
- Ты меня будешь информировать о делах здесь творящихся.
- Всенепременно….
Чуть позже разговор с женой.
- Люба, доклад готов, мы с Костылём летим в Москву. Ты останешься курировать проект.
- Расстаёмся? – жена горестно вздохнула.
Мы лежали в постели в нашей каюте на транспорте. Люба рисовала круги пальчиком на моей груди.
- Ненадолго. Я что хочу сказать: в компьютере программа, подписана «Piligrim» - я завтра покажу. В ней вся информация проекта. Возникающие вопросы туда. Через неё и со мной можешь общаться, хотя по мобильнику мобильнее. Можешь свой курсовой перелопатить – программа творческая.
- Когда вернёшься?
- Думаю через неделю – пару дней на Президента, пару на Правительство. Маме надо показаться.
- Хочу с ней познакомиться.
- Успеешь – свекруха она и есть свекруха.
- Ты её не любишь?
- Почему? Хочу сказать – строгая она.
- Ой, боюсь, боюсь, боюсь.
- Справишься без меня?
- Да что делать-то – всю группу распустили.
- С населением работать.
- Справлюсь….
Жена у меня молодец: она даже на Сахалин не полетела.
- Долгие проводы – лишние слёзы, - её слова.
Обнялись последний раз на палубе. Я на вертолёт, она рукой помахала.
Всё. Прощай, Курилы!
О результатах моей работы докладывал Президенту губернатор Кастиль. И это правильно. Под документом стоит его подпись. В случае одобрения изложенного, ему распоряжаться средствами, отпущенными из Стабилизационного Фонда. А я кто?  Консультант, лицо материально безответственное. Мы оба осознавали это и, пожав руки, расстались во Внуковском аэропорту.
Поехал домой, и надо было видеть, как шёл двором, косясь на Дашины окна. Как вздрагивал и прятал взгляд, вжимал голову в плечи, если вдруг казалось, что дрогнула штора. Чего боялся? Да по большому счёту, самого себя. Грех тащился за моими плечами. Грех жёг мне сердце отметкой паспорта в графе «Семейное положение». А Даша? Даша разве безвинна предо мной?
В квартире было пусто. Пошарил в холодильнике, пожевал чего-то и лёг, не раздеваясь. Спал, не спал, дремал, не дремал – томился ожиданием. Вот щёлкнул ключ в замке. Лёгкие шаги в прихожей – мама. Что-то держит меня на диване. Мама подходит не слышно, шёпотом:
- Лёша, спишь?
Легонько касаясь, целует меня в ухо. Не оборачиваясь, ловлю её руку, целую и тяну под щёку. Мама садится рядом, гладит мои волосы.
- Намотался? Пойдём куда-нибудь обедать.
- Приготовь дома.
- У меня пусто в холодильнике.
- Яичницу…. А лучше, закажи пиццу на дом.
- Даши боишься?
- Боюсь. И себя боюсь. Будущего боюсь, прошлого боюсь.

Спор нескончаем. Мама любит Дашу, это все знают. Теперь она девочку отсюда не выпустит – столько ждала счастливого момента.
- А ты что молчишь? – толкает меня. – Где должен быть твой ребёнок?
- Со мной.
Даша молчит. Мама победно смотрит на Надежду Павловну:
- А вас, товарищ доктор, прошу на осмотры не опаздывать – сразу после работы к нам.
Даша ночует у нас – у неё появилась своя комната. Мы все вместе притащили необходимые ей вещи. Вечером сижу возле её ложа, рассказываю про Курилы. Мама по коридору шмыг туда, шмыг сюда.
Не вытерпела:
- Эй, молодёжь, пора расходиться.
Мы целуемся на прощание, и расставаться нам не хочется. Легонько щекочу Дашин живот. Ей нравится.
Мама входит:
- Скалку взять?
Узурпатор. Диктатор. Домострой. Салтычиха. Кабаниха. Пиночет. Пол Пот….
- Билли, как дела?
- Нормально.
- Твой план одобрен Президентом.
- Уже знаю.
- От кого? Ах да – Инет. Как Люба?
- Справляется. Закончили отчёт по практике, замахнулись на диплом – толковая девчонка.
- Билли, ей нельзя в Москву. Надо что-то придумать.
- Думай….
И я придумал. Позвонил Главе Администрации Президента.
- Хотел с Вами посоветоваться – можем ли мы решить один вопрос, не беспокоя патрона.
- Смотря, какой.
Я объяснил в двух словах.
Мой собеседник, подумав:
- Давай не по телефону – подъезжай вечером ко мне в берлогу.
«Берлога» руководителя президентской Администрации ютилась в Рублёвке. Он забыл о моём визите и не заказал пропуска. А может, это сделано нарочно – кто их, политиков, разберёт. Позвонил с КПП, уладил формальности. Этот инцидент вновь заставил задуматься о правильности предпринимаемого шага, но отступать поздно.
Беседка очень напоминает уже известную. Сидим. Беседуем. Мой визави – чиновник до мозга костей, чиновник с большой буквы, большой знаток официального протокола. Он так давно на государевой службе, что даже в домашнем халате олицетворение её самой. Но достаточно умён, чтобы интриговать против фаворитов Президента – можно просто собрать негатив и держать под прицелом. Я всё это знаю и, тем не менее, сам принёс ему компроматы на себя. Потому что ни он, ни Президент по большому счёту мне не нужны. Я им нужен – по крайней мере, второму.
Суть моей просьбы – назначить Любу на моё место, спецпредставителем Президента на Курилах.
- Хочешь удержать жену на островах  – я правильно понимаю?
Он всё правильно понимает.
- Отчего же, сделаем. Завтра пошлю курьера на Дальний Восток с соответствующим назначением и предписанием госпоже Гладышевой – ежедневный отчёт о состоянии дел по проекту. Она не сможет вырваться с курящих островов. Чем думаешь заниматься?
- Ухаживать за женой – у неё тяжело протекает беременность. Надеюсь, за два года работы заслужил право на отпуск?

Это была правда. Толчки из Дашиного живота передавались на мой кишечник  через панцирь мускулов. Я их чувствовал отчётливо и действительно считал нас единым целым.
Даша хихикнула, щёлкнула меня по кончику носа и туда же поцеловала. Мы долго лежали, внимая кувыркам нашей дочери, и уснули.
Вечером мама на кухне:
- Вы с ума сошли оба?
Даша испуганно:
- Нет, нет, у нас ничего не было. Мы семью создавали.
- Как это? – мама долго думала и сделала вид, что поняла. – И что, получается?
Вечером прижучила меня в моей комнате:
- Советник, ты жениться думаешь – девочка извелась вся?
Эх, мама, мама, знала бы ты, как я-то извёлся….
- Билли, есть тема.
- Само внимание, Создатель.
- Кувыркнись через голову, но докажи, что Сахалин – лучшее место для космодромов и вообще ракетно-космической промышленности.
- Что-то новенькое, Создатель. Может, сначала проверим пригодность на все аспекты?
- Хоть запроверяйся – результат должен быть именно таким.
- Тем не менее.
- Твоё дело.
- Что по срокам?
- Пока терпит. Как Люба?
- Девочка старается, молодец. Ты, Создатель, планируешь ей отставку?
- Не твоё дело.
- Грубо. Отвечу тем же – когда тебя не станет, буду работать с Любой.
Люба позвонила:
- Знаешь, что удумал Эдуард Эдуардович? Никогда не догадаешься – он пригласил наше кафедральное руководство в Итуруп на защиту моего диплома. Представляешь, буду защищаться досрочно да ещё на самой стройке. Кастиль сам грозится возглавить приёмную комиссию. Ты приедешь? Ведь защита! А когда? Эх, ты. Я люблю, скучаю, жду не дождусь. Твой «Piligrim» - прелесть. Ты его запатентовал? Зря, утёр бы «Майкрософту» нос. Всё, целую….
Мама за дверь, Даша зовёт:
- Айда семью создавать.
Разденемся и в постель. Лежим, прижавшись животами, внимаем дочери.
- Ты знаешь, - говорю, - хочу примириться с отцом: нехорошо как-то мы расстались.
- Это правильно: в жизни так много напастей, что самим их создавать – просто нелепо. Близкими людьми надо дорожить.
Милая моя Даша, как скоро ты стала мудрой.
Отец откликнулся на моё желание встретиться. Когда мы приехали с Дашей в парк, он уже гулял там со своим маленьким сыном – моим сводным братиком. Ничего малыш, шустрый. Пожал мне руку, взял у Даши сладкий батончик и заявил:
- Лёша холоший. 
Бобчинский победно на меня взглянул. Он здорово сдал со дня последней встречи – мешки под глазами, щёки оплыли, руки трясутся и затравленный взгляд. Пьёт, подумал я. Даша с малышом пошли на горку, мы присели за столик. Он взял мою ладонь в свои влажные руки.
- Это хорошо, что ты позвонил. Я сам давно мечтал об этой встрече, да всё никак не решался. Ты любишь меня, сын?
Я кивнул:
- Ты мой отец.

5

Две недели спустя позвонил Костылю:
- Доклад готов. Вылетаю.
В этот раз губернатор лично встречал в аэропорту. Шёл навстречу, распахнув объятия. Но Люба опередила его, выпорхнула из-под руки и бросилась на шею. Поцелуй наш затянулся. Кастиль ждал-ждал, махнул рукой, повернулся и пошёл обратно. Следом свита.
В наш номер принесли протокол дня:
- чтение доклада
- обсуждение
- и т.д. и т.п.
- банкет
Я наискось размашисто написал: «Три дня не беспокоить»….
На этот раз Билли превзошёл самого себя. Доклад был полный, конкретный, с массой приложений. Всё просчитано до мелочей. Четыре космодрома, все необходимые производства, центры – управления полётами, подготовки космонавтов, научных космических исследований. Всё оснащено по последнему слову мировых технологий. Билли остался верен себе – никаких ДВС, весь транспорт на острове электрический. Источники её (электроэнергии) уже известны – солнце, воздух, вода и…. Вот тут-то и таилась изюминка. Отойдя от правил, Билли запланировал аннигиляционную электростанцию в центре Сахалина: всё-таки много допусков в стихиях, а их не должно быть, где царит точная наука. Предложил использовать в качестве топлива самый доступный материал – бытпромотходы. В приложенной пояснительной записке раскрывались принцип и сама установка, приводящая в неравновесное состояние любое вещество, стимулирующая цепную реакцию ядерного деления. В результате материя без остатка переходит в энергию. Это открытие, скажу я Вам, на грани фантастики – значение и масштабы перспектив его трудно переоценить.

Неделю Любаша моталась по архипелагу, а я в одиночестве лежал в её доме на её кровати. Когда душевное напряжение достигло критического накала сел за компьютер….
- Билли, это ты Любу накручиваешь?
- О чём ты, Создатель?
- Откуда у неё такие амбиции?
- Природой заложены.
- Снюхались?
- Я играю в пределах оговорённых правил.
- Колись, Билли, что вы затеваете?
Впервые на мониторе заминка с ответом.
- Читай.
Это был доклад на коллегию Министерства национальных программ. Предложение по развитию туристического бизнеса на Архипелаге. Это был довесок к общему плану экономического преобразования Курил. Но Кастиль спешил, и мы с Билли оставили главу на потом. Теперь она подписана, как автором, спецпредставителем Президента Гладышевой Л.А.
- Распечатай, - приказал я и стал ждать, полный мрачных мыслей.
Люба вернулась домой поздно вечером в субботу. Сказала: «Привет» и в ванну. Вслед за плеском воды послышалось её пение. Я ходил под дверью, нагоняя злости, представлял: ка-а-ак щас…
Пахнущая благовониями жена появилась в пушистом халате, на голове тюрбан из полотенца. Села перед туалетным столиком. На него я и бросил принесённый из кабинета доклад.
- Это что?
Люба подняла на меня чёрные глаза полные гранитного блеска и заявила:
- Я лечу в Москву.
Вдруг понял, что сейчас мы наделаем глупостей, наговорим гадостей и разрушим всё, что вместе строили. Промолчал, развернулся и ушёл спать. Жены со мной в эту ночь не было.
Любе нельзя лететь в Москву. Нельзя выступать с докладом в столице. Представляете: успех (а он гарантирован), пресса, и мамин вопрос:
- Кто это Гладышева Л.А., спецпредставитель Президента по национальному проекту?
Что-то надо предпринять. Ждал утра, а когда взялся за трубку, вспомнил, что надо ждать ночи – разница-то во времени о-го-го….
- Слушаю тебя, Гладышев, - на том конце.
- Моя жена собирается в Москву на коллегию министерства….
- И?
- Думаю в ваших силах отправить гору к Магомеду.
После полуминутного молчания:
- Подскажу эту мысль Президенту.
- Уж будьте добры….
Всё получилось, как задумал. Министр со своей братвой прилетел на Курилы. Сначала, конечно, в Южно-Сахалинск, а оттуда на военно-транспортном вертолёте на Архипелаг. Следом Кастиль, тоже из Москвы, прямиком от Президента. Меня увидел, подмигнул, хлопнул по плечу:
- На пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы.
Всё понятно. И понятно, почему  в прессе шума не было – засекретили доклад от заголовка до подписи автора. Космодромам на Сахалине быть!
Люба по турбизнесу «отстрелялась» на все шесть. Возила московских чиновников по островам, показывала фермы морских зверей, подводные плантации, детища свои (Билловы, конечно) – умные дома Курильского исполнения.
Кастиль появился вовремя: гостей надо угощать. Представьте необитаемый остров, бухта, песчаный пляж, шашлыки, столы, ломящиеся экзотическими яствами и русской водкой. Люба – единственная женщина в компании. Естественно все тосты, всё внимание ей.

- Думаешь, справится с компанией?
- До сих пор справлялась.
- Хорошо, подписываю под твою ответственность. Надолго там?
- Есть работа?
- Когда её не было. Давай доотдыхивай и приступай к Камчатке. Время, как говорится, вперёд!   
У меня трещина в ребре. Уж лучше бы перелом – и срастается быстрей, и болей меньше. Шмякнулся на северном склоне Ключевской Сопки. Поскользнулся, за уступ не удержался – и бочиной прямо на гольцы. Увы, законы всемирного тяготения писаны и для мастеров айкидо. Чёрт меня дёрнул туда лезть.
Чёрт вообще задумал эту поездку – перспективы полуострова видны были из окна нашей московской квартиры. Но мама с Дашей и Настюшей уехали в Крым. Там у нас дальние-предальние, но очень добрые родственники, а у них усадьба с видом на Ай-Петри. Я ещё пацаном грозился залезть на самую верхотура. Ну и полез, на другом конце Земли. И шмякнулся. И взвыл от боли.
Постучал в мобилу. За мною вертолёт. С вертолёта на самолёт. С самолёта на неотложке в ЦКБ. Вернулся быстрее, чем добирался. А был на Камчатке без малого три дня.
Изладили мне корсет. Кормят таблетками, электрофорез прописали. Но самое неприятное – уколы. Ставит их сестра, и ещё две, будто ненароком крутятся в палате. Что их задница моя прельщает?
Всё надоело – и уколы болезненные, и сестрички некрасивые. Домой стал проситься.
- А что? – лечащий врач был продвинутым. – Очень даже может быть – дома вы быстрее пойдёте на поправку. Уход, внимание, уют привычной обстановки…. Звоните, молодой человек, звоните – я не против.
Вопрос – кому звонить. Маме с Дашей в Крым? Любе на Курилы? Может дяде Сэму в Белый дом? Деду, деду надо позвонить. Отлежусь у него на даче – места хватит. Тётки там убойные, ну так на мне бронекорсет.
Бренчу.
Звонкий голос:
- Алё.
- Мне бы Алексея Георгиевича.
- А он в Крыму.
Приехали! И что теперь делать?
- А вы кто?
- Ваш племянничек в гипсо.
- Алекс, ты?
- Не похож?
- Откуда?
- Из ЦКБ.
- Анализы сдаёшь?
- Уже сдал.
- А что звонишь-то?
- Родственники нужны – забрать меня отсюда.
- Так заберём. Ты в каком корпусе, в какой палате?
Двойняшки приехали за мной на такси – совсем уже взрослые, рассудительные девицы.
- Мне бы домой, - робко попросился.
- Щас, - был ответ. – Что врач сказал? – забота и уход.
- Вы чего в Крым не укатили?
- Так, выпускные, - со вздохом.
Девицам по семнадцать лет. Девицы оканчивают лицей, готовятся стать абитуриентками, студентками. Не щипаются и не щекотятся. Ходят павами, томно поводят глазами, обо всём имеют своё суждение – повзрослели. Кормят прилично – мама научила. Да ещё поваренные книги под рукой – у каждой своя. Не жизнь - малина. Это у меня. У них выпускные.

- Может вам массаж сделать?
- Было б здорово, - согласились сестрички. – Но как твоё ребро? Давай посмотрим. 
Они стащили с меня штаны и рубашку, плавки и корсет.
- Да нет, в порядке ребро – вон как торчит.
Тьфу! Мне стыдно, им хоть бы хны.
Признаюсь, не боль сдала меня им в плен, а желание подурачиться. И мы дурачились. Сначала в беседке. Потом в пруду. Потом в ванной. Пили шампанское и дурачились. Потом в постели, где застал нас рассвет, и мы уснули. Проснулись и опять за прежнее – дурачиться. Об одежде вспомнили вечером, когда голод погнал нас в людные места. 
Скажите, совсём Лёшка Гладышев опустился, ниже плинтуса совесть свою уронил - до несовершеннолетних родственниц добрался. Но есть оправдательные моменты, господа. Во-первых, по большому счёту мы не родственники. Во-вторых, моей инициативы совсем не было – жертва, так сказать, обстоятельств. В-третьих,… в-четвертых,… в-пятых…. Не случайная это связь, мужики. Двойняшки признались: давно влюблены в меня по уши. А я? А что я  - я тоже. Ну, разве можно таких не любить – красивых, задорных, ласковых, умных, добрых…?
Они мне:
- Алекс, ты почему на Даше не женишься?
Я:
- Увы, женат.
И паспорт показываю.
- Как ты мог?
А потом:
- Алекс, а ты кого больше любишь – Любу или Дашу?
- Вас.
- Врёшь, конечно, но приятно.
Ещё позже:
- Алекс, ты за нас не томись – мы тебя любим не для женитьбы.
- Вообще-то девушки замуж должны выходить.
- Мы не хотим замуж – не один мужчина с тобой не сравнится.
- А чего вы хотите?
И они признались. Замуж выходить, значит расставаться. А они не хотят - хотят вместе поступить в Литературный институт и стать: Доминика – писателем (писательницей?), а Вероника – поэтом (поэтессой?). Показали свои работы. Не силён в эпистоляриях, чтобы сказать «здорово» – мне понравились. Тут же обещал продвинуть их на страницы периодических изданий и слово сдержал. Сестричкам эти мои затраты были как нельзя кстати – требовали при поступлении в Литературный институт списки опубликованных работ.
Подозреваю за спиной злобный шёпот: «Оплатил девкам дефлорацию». А мне плевать: говорите, думайте, что хотите – это моя жизнь и подстраивать её под чьё-то одобрение не собираюсь. Только что скажет мама, если узнает? А Даша? А Люба? Господи, как дальше жить?
В проекте по Камчатке тоже была своя изюминка. Экономической основой грандиозного проекта Национального Заповедника, занимающего весь полуостров, должен стать туризм. Сеть мотелей опутывала, прекрасные дороги сокращали. Электроавтопоезда вывозили удивлённую публику на самую, что ни на есть, дикую природу. Всё сходилось. Всё, кроме одного. Служба безопасности должна реагировать немедленно на любой сигнал ЧП. Им без вертолётов не обойтись. А это – громы небесные, токсичные выбросы, и вообще – техника уходящей эпохи.
Билли поднапрягся и выдал «на-гора» проект двигателя нового типа, на основе открытого им принципа аннигиляции  - перехода материи в энергию – безотходного, бесшумного, высокоэкономичного. Причём, Билли предложил двигатель в принципе. Модификации могли быть всевозможные – от ракеты до мопеда – присобачивай и катайся.

- Оставил губернаторство, теперь он президент Российской Космической Корпорации, повсеместно внедряет «оптимизаторы».
- Билли, поподробнее об этой штучке.
- Надеюсь, принцип действия и схема сборки тебе безынтересны?
- Правильно надеешься.
- Тогда, как пользователю – браслет на руке. Следит за общим состоянием организма, подаёт команды – когда есть, когда спать, когда трудиться. Иные работают по двадцать часов в сутки и никаких негативных последствий для здоровья – у каждого свои возможности. Кастиль по его хронометру зарплату начисляет – удобно: контроль объективный.
- Твоя машинка?
- В авторах ты. Спроворить?
- Обойдусь. Ты же знаешь, я натура увлекающаяся, но не трудоголик, скорее – наоборот.
Патрон позвонил.
- Я вот подумал: вы мне Землю не спалите в своих аннигиляционных примусах?
- Исключено. В конце текста есть приложение – приведены цифры независимых исследований наших и американских учёных. Там посчитано, сколько лучевой солнечной энергии обретает на Земле массу, и сколько планета наша  распыляет в мировой космос электромагнитных волн, чтобы избавиться от лишнего веса. Вот это, бездарно утрачиваемое, и будет нам служить.
- Ладно. Приемлю….
Как советовал Президент, так я и поступил. Подыскал в Подмосковье красивую церквушку, исповедался попу – не стал обманывать. Но прежде поинтересовался – каков доход  прихода за год? – и пожертвовал на украшение храма вдвое больше. Батюшка согласился нас обвенчать. 
Даша была в белом платье – мама настояла – с фатой и венцом из белых кораллов. Они у Любы выращиваются на подводных плантациях. Для мамы выслала в мой последний визит.
Батюшка читал-читал благословение, а потом как рявкнет:
- Истинная любовь да не будет греховной! Аминь!
Мы вздрогнули - каждый своим мыслям. Даша – о рождении дочери до брака. Я – о многожёнстве.
Настюшу окрестили в той же церкви.
Никушки пришли в восторг от брачного контракта – его Билли подготовил. Но как не изощрялся мой виртуальный друг, без поправок не обошлось. В графу «Обязанности сторон» сестрички настояли внести пункт:
- исполнять сексуальные фантазии мужа….
А они у меня есть, фантазии-то? Всё от них, греховодниц….
Ликовали пункту «… полное материальное обеспечение…».
- Это правильно: мужчина должен заботиться о пропитании женщин…
- И одеждах…
- И побрякушках….
- И парфюме….
- И жилье….
- И авто….
………….
Купил им квартиру в Москве, поближе к ЛитВУЗу, в который они таки поступили.    Авто подарил по их выбору – в нашей семье личный транспорт не был в моде….
После этого душа моя действительно успокоилась. Но, как показало грядущее, ненадолго.

Даша недолго колебалась – чей метод лучше. Мамочки на скамейке, она в песочнице, на горке, на стенке (шведской), спорит с дочкой и обижается на её уловки, сама хитрит и жульничает – игра.  Две подружки.
Наши отношения очень ровные. Правильнее сказать – хрустальные. Мы бережём друг друга и не надышимся. Я балую  её подарками и стараюсь угодить. Она готова каждый миг исполнить любое моё желание. Никогда не провоцирует на близость. Никогда не проявляет инициативы в интимных делах, но всегда ответлива и нежна. Каждый вечер перед сном делаю ей массаж, как в памятный день нашей первой близости. Втираю благовония в тело, которое после родов утратило девичью угловатость, но приобрело женскую плавность. Я его обожаю и целую прежде, чем коснуться рукой.
Даша страдает. Ей кажется, что я заставляю себя делать ей удовольствия. Пусть себе. Такие муки  приемлю – на самом деле это я получаю неземное наслаждение, лаская любимые формы и прелести.
Иногда вечерами Настюшка заигрывается – некому топнуть ногой и отправить её спать – мы начинаем обмениваться с Дашей нежными взглядами. От мамы этого не скроишь.
- Идите уж, - машет рукой и заманивает внучку в свою спальню.
Настюша не любит спать одна и наоборот. Иногда она прибегает к нам утром, когда мы нежимся в постели, забирается в серёдку. Даша смеётся:
- Семья получилась.
Завидуете, наверное? Я и сам себе завидую. Когда отсутствую несколько дней, спешу домой, как дембель на вокзал. Знаю – три любящих сердца с нетерпением ждут и рады моему явлению в любое время суток.
Следующую ночь прощался с Никушками. О них тоже есть что рассказать. Сестрички тратят весь месячный доход на обновление интерьера своей квартиры. И требуют от меня компенсации. Я, конечно, штопаю их финансовые дыры – ведь по большому счёту все эти декорации предназначены мне. Представляете – романтическое свидание с двумя лохматыми, полуодетыми дикарками в первобытной пещере. Стены увешаны рогами, чучелами, шкурами. На полу в блюде из черепахового панциря парит жареное мясо. И дикие танцы – с прыжками, ужимками – к чертям летит незамысловатая одежда. А моя так рвётся на клочки. Всё. Захвачен варварками в плен. Теперь я буду либо съеден, либо…. Либо стоило порванных прикидов.
В другой раз меня приносили в жертву египетские жрицы. Обстановка соответствует убранству античного храма. Две фурии с бронзовыми ножами извиваются, извиваются…. всё ближе и ближе…. вот сейчас…. Закрываю глаза от страха перед неизбежным и…. получаю жаркий поцелуй. Нет, много поцелуев. Сотни рук, десятки губ ласкают моё тело, избавляют от одежды.
Следующий раз мои контрактные жёны не поленились заучить настоящий гимн спартанских женщин, приветствующих доблестных воинов. Они в сандалиях, коротких золотистых туниках, волосы убраны миртовыми венками – ладошки сложены у груди. Доспехи царя Леонида натянули на меня и заставили играть его роль – великого и могучего устрашителя персов.
Кроме денег они ничего не требуют. Терпеливо ждут и всегда рады моему появлению. Но когда новый интерьер готов и роли заучены, попробуй, отказаться от визита – грозятся нагрянуть, перевернуть вверх дном наш с Дашей милый уют и увести меня силой. Не скажу, что эти спектакли утомляют. Признаюсь – жду их с нетерпением. Месяц – это тридцать дней, столько лишь могу прожить без контрактниц. А потом – не ищите меня пару-тройку дней….
На этот раз пятикомнатная квартира была переделана в монастырские кельи, ризницу, трапезную, молельню. Мои бывшие «тётки» в рясах тончайшего чёрного шёлка, с крестами на тяжёлых цепях (всё из серебра), кланяясь и крестясь, проводили меня за стол, накрытый кувшином вина, жареным каплуном и чёрным хлебом. Посуда массивная, керамическая. Еда, питьё вкуса изысканного, хотя грубоватые на вид. У монашек при движениях из чёрных складок, будто из темноты ночи, всплывали, соблазняя – то грудь, то колено, то…. Задумка и исполнение – класс! Вот только времени у меня в обрез. Нет у меня времени следовать сценарию.

- Как заноза торчит в моём сердце проблема, - признался Президент. – Займись, Гладышев. Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Ведь отвадил их от Курил.…
Патрон говорил, а я думал о Любе. Он говорил, а я думал. И вдруг….
Решение пришло в один миг. Простое решение всех проблем – Президента (правильнее – России) с браконьерами Охотского моря, Любы с китами, и моих с законной супругой. Клаустрофобия, болезнь замкнутого пространства – вот что сводит с ума китов и китят. Ну, что такое двенадцать морских миль между берегом и ультразвуковым барьером, ограничивающим  акваторию проживания огромных животных. Охотское море, бескрайнее, спокойное, чистое от браконьеров-хищников, вот что надо для успеха эксперимента. Но почему только китов? Превратить Охотское море в питомник, инкубатор разведения промысловых рыб, да и вообще всей флоры и фауны моря. Добиться этого статуса на уровне ООН, запретить не только рыбную ловлю и охоту, но и само появление посторонних судов. С охраной справимся, нам бы от бесконечных судебных тяжб отбиться. Не об этом ли говорил Президент?
Он выслушал предложение, напряжённо вглядываясь в моё лицо. Молчал, размышляя. Не дошло? Не убедил? Я заволновался.
И вдруг он сказал:
- Мы бросим Курилы на это дело. И Камчатку…. Решим проблему с самураями. Выгоним всех прочь из Охотского моря. Отличное предложение, Гладышев! Просто великолепное! Молодец! Не понял меня? Мы отдадим под юрисдикцию ООН Камчатку, Курилы и Охотское море. Пусть себе. Не важно, кто владеет – гораздо, кто разрабатывает. Мы бросим на проект все имеющиеся ресурсы и завладеем контрольным пакетом. Только всё надо просчитать и не промахнуться – слышишь, Гладышев – нам нельзя ошибиться: потомки не простят, если мы бездарно профукаем русские земли. Это тебе не Аляска.
Чуть позже.
- В шахматы играешь? Гамбит это называется, Гладышев – пожертвовать малым, чтобы выиграть всю партию. А мы её должны выиграть.
Я был уже в дверях.
- Ты, Гладышев, за Любовь Александровну не беспокойся – она будет президентом новой международной корпорации: лично я другой кандидатуры не вижу….
Тема увлекла Билли тоже. Он работал, как мне показалось, с большим, чем обычно, энтузиазмом. Президент звонил каждый день, вносил поправки, потом отменял.
Хотел сделать Любе сюрприз, но вскоре понял, что зря держу её в неведении: совет такого специалиста был бы не лишним. Позвонил, рассказал. Скинул по электронке проект готовящегося доклада. И правильно сделал. Любочка быстро вникла, что к чему, и включилась в его разработку. 
Когда он был готов, мы с Билли стали вычислять возможных оппонентов и их реакцию. Эти прогнозы Президент не подвергал сомнению и внимательно изучал. Вероятность ожидаемого успеха операции «Охотский гамбит» колебалась около числа 67. Патрон считал, что процент не убедителен, а риск велик – мы бросали на игровой стол исконные русские земли. Правда, к этому времени ни на Курилах, ни на Камчатке не осталось населения в прямом понимании этого слова – сплошь сотрудники одной компании и члены их семей.
Мы пробовали усилить некоторые пункты в докладе, что-то подчистили, что-то добавили, но стало только хуже – вероятность успеха упала ниже 67 процентов и больше уже не стремилась вверх, как мы не бились. Наши сомнения, должно быть, незримо присутствовали в тексте, который мы знали почти наизусть. Грозил тупик.
Решение нашёл Президент. Кардинальное решение. Он позвонил и сказал, что доклад должна читать Люба. Все ждут Президента России, а выступит президент компании, осваивающей новые технологии в этом регионе. Это будет шок для политиков. Это будет интересно всему миру.

Любочка в одночасье стала мировой величиной. Просто звездой. Пресс-конференции следовали одна за другой. Университеты с мировым именем предлагали бешеные гонорары лишь за часовой доклад (Любин, естественно) в своих аудиториях. Какой-то голливудский мен публично признался в любви и желании связать свою судьбу узами брака с моей законной.
Как тут не психовать? Короче, понял, что потерял жену, и уже смирился с этой мыслью, как вдруг перед самым отлётом Любин звонок.
- Гладышев, ты думаешь исполнять супружеские обязанности или как?
Спешу на зов. Переступаю порог, прикрываю дверь так, чтобы снаружи не открыли. Дальше ни шагу. Стою, смотрю.
Любушка в постели.
- Ну?
- Может, до Москвы потерпим или Курил, дорогая?
Люба тычет пальчиком в голое колено.
- Здесь и сейчас, а то когда мы ещё будем в Нью-Йорке.
Что поделаешь? Рву с шеи изрядно поднадоевший галстук….
Звонок патрона как всегда не вовремя.
- Гладышев, ты что, в невозвращенцы записался? Почему тебя нет у трапа самолёта?
Что сказать? Говорю правду.
- Исполняю супружеские обязанности, недоисполненные в прошлом месяце.
Президент:
- Молодец. Так и должен поступать настоящий русский мужик. Указом по государству Российскому жалую вам с вашей великолепной половиной медовой месяц. Будьте счастливы!
Щедрый какой! Да нас с Любой больше трёх дней и держать-то рядом нельзя – поцапаемся. Скучать будем – она по работе, я по Настюше с Дашей.
Через три дня примирившиеся супруги (это я о нас с Любой) разлетелись в разные стороны: жена в Японию, чтобы оттуда на свой Итуруп, я в - Москву. Больше мне добавить по этой теме нечего: поставленная задача выполнена.
Президент наш объявил всему миру:  в день подписания меморандума по Охотскому морю, все находящиеся там суда будут превращены в металлолом. Как это происходит, преступный мир уже знал.
Причём здесь Троянский конь, спросите. Об этом поведаю позже, но обязательно.
Тут другая тема. Отец позвонил, просил о встрече, но я извинился. Был в то время на Сахалине, помогал Костылю развернуть над Охотским морем спутниковый зонт. Это была защита не только от браконьеров, но и всех стихийных неприятностей – далеко на подступах к Курилам и Сахалину теряли силу океанские  тайфуны, расстрелянные вакуумными пушками из космоса.
Жил на Итурупе, добирался на Сахалин вертолётом и не каждый день. Обитал с Любой в её «умном доме». Открыл неожиданное – оказывается, с голубушкой моей приятны не только постельные баталии, но и повседневный быт. Любушка с утра заряжала продуктами кухонные чудовища, чмокнув в щёку, исчезала. А я нежился в тёплой постели, отложив пробежки до возвращения в Москву. Внюхивался в подушку или одеяло, хранившие восхитительный запах её тела. Стоило захотеть кофе или котлет, я говорил:
- Хочу котлет….
Через минуту микроволновка весёлым щебетом сообщала, что котлеты готовы к употреблению. Или кофе. Или сок.
По вечерам мы сидели в зимнем саду у огромного экрана и потягивали безалкогольные пиво или коктейли. Люба не терпела эстрады и кино, её влекла природа – и только в естестве своём. Глубинные тайны, океанские просторы, скалистые кручи….

Мирабель – так зовут его новую жену. Теперь уже вдову. Она молода, красива. Сравниваю её с мамой. В маме шарм, она живая – задорная, грустная, деловая – разная. Мирабель – иконопись. Застывшее лицо, печальные глаза. Худые запястья, худые лодыжки. Коленки, наверное, костлявые. Или я нагнетаю? Голос. Вот голос у неё ни с чем не сравним. Голос низкий, будто сорванный, прямо-таки сиплый (хотя, наверное, загнул – скажем, посаженый голос). Люди с таким тембром – свидетельствует мой жизненный опыт – не способны на подлость, не умеют врать, не в силах даже подшутить. Всё, на что хватает их – сказать правду и начать за неё страдать….
Мирабель рассказывала. Неврозы начались у отца сразу же после их официального бракосочетания. До той поры он ни на что не жаловался, и ничего за ним не замечалось – в смысле, необычного. А потом несчастья и болезни посыпались, как из рога изобилия. Он потерял мужскую силу. Начались недержания. Прогрессировало общее расстройство нервной системы – он стал боязлив, подозрителен, мании следовали одна за другой. Очень боялся бывшего тестя-генерала - только о нём все разговоры. С работой расстался. В последнее время еле-еле сводили концы с концами….
Он звонил, а я…. – с горечью подумал.
- Квартиру продали с молотка, за долги – не платили коммуналку, кредит и какую-то ссуду. Новый её владелец предложил переехать за город, охранять усадьбу. Поселил нас в маленьком садовом домике – времянке. Тесно было. Он же и предложил устроить Костика в интернат. Тут, неподалёку.
- Когда это было?
- В тот день и было. Мы уехали втроём, а вернулись без Костика. Вернулись, а Володи уже нет…. в живых. Мне кажется….
- Говорите.
- Он ревновал меня к хозяину.
- Устраивал сцены?
- Нет. Говорил, что хозяин пялится на меня, и мне лучше стать его содержанкой, чем умереть с голоду. Думала, он ворчит, потому что ревнует, а он готовился и искал оправдания.
- Не верится. Не похоже на отца.
- Он сильно страдал в последнее время. О вас вспоминал.
Чёрт! А я? Прости, отец, если можешь.
- Какие у него отношения с моим дедом?
- Не знаю.
- Они встречались? Генерал приезжал к вам?
- Кажется, нет.
- На прежней работе не было неприятностей – ничего не говорил?
- Нет.
- Каков диагноз?
- Отравление угарным газом.
- Вскрытие делали?
- Здесь? В глуши? Да и зачем?
- Мирабель, я позабочусь о вас с Костиком – вы ни в чём не будете нуждаться, только…. Только одна просьба – я хочу знать всё о смерти отца. Вы мне всё рассказали?
- Да.
- Что есть по его болезни? Медицинская карта? История болезни?
- Ничего нет. Володя никуда не обращался. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.
- Мирабель, вы согласитесь на эксгумацию?
- Зачем?
- Я должен знать о причинах и самой смерти отца.
- Делайте, что считаете нужным….

- Разверни карту, покажу, где искать меня.
Нашёл на схеме Митино и щёлкнул курсором.
- Запомнил?
- До связи….
Тиха октябрьская ночь. Жутко шагать одному лесной дорогой и знать, что впереди – кладбище. Пробовали? И не советую. Меня нужда гонит. И, видать, не только меня.
Серебристый спортивный «Porsche» стоит на лесной дороге, примыкающей к кладбищу. Тревожные предчувствия захватили сердце. Дальше иду крадучись. Уже слышу шум - оттуда, куда иду. Две чёрных тени копошатся над могилой отца. Да и сколько их может приехать в двухместном авто? Гробокопатели? Что же ценного можно найти на трупе человека, едва сводившего концы перед смертью?
- Эй, ребята, третий нужен?
Подхожу. Крепкие, спортивные парни. Не скажу, что испугались, но вздрогнули.
- А как же – держи!
Один кидает мне лопату лезвием в лицо.
Неверно думают теоретики, кто считает, что сражаться с двумя соперниками в два раза сложнее. Как раз наоборот. Надо только придерживаться правила: уклонился от атаки первого, атакуй второго. Ещё черенок лопаты гладил мою шевелюру, а я уже прыгнул вперёд и оказался перед другим, растяпой. Он, конечно, не был готов и успел только исказить лицо гримасой, ожидая удара с левой или с правой. А я пнул его в пах изо всех сил. Он хрюкнул и присел на корточки, зажав свои причиндалы. Потом завыл голодным волком, но это от боли. Треснул его по мозжечку – опять же ногой – и он с охотой полетел в яму.
- Слышь, мужик, ты кто? – повёл переговоры первый, давая время оклематься второму.
- Начни с себя – представься.
- Вообще-то тебя сюда не приглашали.
- А вас кто?
- Не твоего ума дело.
- Понятно. Тогда я вас здесь закопаю.
- Ну, это вряд ли.
Упавший выпрыгнул из ямы, и оба на меня.  Всё повторилось – причём несколько раз – один всё время мазал, атакуя, а другому доставалось.
Кто они? Откуда? Зачем здесь? Куча вопросов – ни одного ответа. Впрочем, один напрашивался сам. Ребята орудуют руками, ногами, головами, штыковой лопатой, а пистолетиков что-то не видать. Вспомнилось дедово: «Мои люди работают без оружия, потому что они сами оружие». Неужто из Управы хлопчики? Тогда что они здесь ищут, в могиле моего отца?
О, чёрт! Черенок лопаты угодил мне в бровь над левым глазом. Искры. Темнота. Боль.
Дёрнулся назад и в сторону. Ещё раз – предупреждая возможные атаки. Но услышал прежде, чем вернулось зрение, удаляющийся топот. Наконец, окружающее проступило в матовой лунной подсветке. Зрел только правый глаз - левый затёк кровью.
Никого рядом не было. С дороги донёсся звук взревевшего мотора. Потом затих вдали. Уехали. И правильно сделали. Наверное, искалечил бы обоих, но вряд ли услышал что-нибудь вразумительное, проливающее свет на происшедшее.
Разорвал сорочку и замотал голову, чтобы остановить кровотечение. Вооружился лопатой, чуть не ставшей орудием моего скоропостижного перехода в иной мир, и внёс лепту в погребение останков отца. Рассвело, когда я любовно поправлял вновь возведённый холмик могилы. Солнце настигло на пути в усадьбу….
Мирабель, размотав тюрбан, промыла, обработала рану. Она молодец – не ахает, не охает, не причитает и не задаёт лишних вопросов. Только руки её заметно дрожали, и глаза…. Глаза выдавали неподдельный испуг. Мне стало жаль её. И ещё подумалось: хорошей она была женой моему отцу – милой, тихой, заботливой.

7

Диалог по мобильнику.
- Итак, я готов встретиться и обсудить вопрос купли-продажи вашей информации.
- Проверили и поверили?
- Не суть важно. О чём она? Проливает свет на причину смерти моего отца?
- Там нет исполнителей, но есть задумщики.
- Товар – запись на электронном носителе?
- Да.
- Это мой дед?
- Пытаетесь сбить цену?
- Нет. Предвосхищаю события. Ваш вариант процесса купли-продажи.
- Инет. Встречаемся на вашем сайте. Я вам номер счёта, вы – вебмани на него, я вам – видеоролик с интересными картинками.
- Договорились.
Иду в ближайшее Интернет кафе. Прежде чем набрать адрес своего сайта,  связался с Билли.
- Билли, сейчас буду общаться в Чате с одним типом – прицепись, всю надыбаную информацию мне на этот комп. Немедленно.
- Ты как гончая на хвостике у зайца.
- Мне бы твой оптимизм.
- Не помешал бы.
Диалог в Чате.
- Привет.
- Привет.
- Это я.
- Догадался.
- А это тот самый счёт.
- Читаемо.
- Мы не говорили о сумме, господин Гладышев.
- Тема очень интересует, но, не зная сути вашей информации, предлагаю следующее. Перед носом сожмите свой кулак. Выполнено? Теперь лихо так оттопырьте средний палец. Что видите?
- Это ваш ответ?
- Теперь указательный палец – на что похоже?

Через пару часов я на месте.
Морда в окошечке ворот.
- Чё надо?
- Я охранником на этой усадьбе.
- И где мы шляемся?
Калитка ворот распахивается.
- Заходи. Охраняй.
- Только переоденусь.
Спешу в сторожку. Возле дома несколько иномарок – в основном джипы. Молодые люди. Водители? Телохранители? В доме тишина. Зато за домом…. Пьяные, полуодетые мужики, иные в простынях, суетятся по саду. Это хозяева иномарок.
Прохожу к сторожке, дёргаю дверь – закрыто. За спиной голос:
- Думаешь, там? А ну-ка, ломай, парень, дверь.
Поворачиваюсь. Пьяная рожа, брюхо висит над труселями, голый торс лоснится – потом или дождём?
Тёлку на круг?
Мой удар в челюсть вышибает из него если не мозги, то сознание.
Вам когда-нибудь приходилось бить врага? Ненавистного, но беспомощного. Возникает чувство головокружительно неустойчивого состояния души: вроде бы нельзя так-то вот, но ведь заслужили.
Тёлку на круг!
Я метался по саду, круша эти пьяные морды, покусившиеся на честь жены моего отца. Не зная её судьбы, распалялся всё больше, скатываясь к звериному облику. Замелькали охранники, и они полетели в кучу-малу. А не лезьте под горячую руку.
Наконец, один догадался прицелиться в меня из пистолетика. Всё. Финита ля комедия.
На его требование поднять руки, снял затемненные очки.
- Я советник Президента Гладышев. Можете покинуть усадьбу, иначе через полчаса вас повяжут люди его охраны. Хотите проверить?
Кто-то узнаёт мой фейс. Проверять не хотят – суетясь, собираются. Подбирают павших в саду, хлопают дверцами машин. Урчат моторы, машины отъезжают. Закрываю ворота, обыскиваю усадьбу.
- Мирабель.
Обхожу дом. Заглядываю в сауну. Здесь остатки пиршества. Её нигде нет. Снова выхожу в сад.
- Мирабель!
- Я здесь, - она выходит из кустов малины, насквозь мокрая, дрожит, зуб мимо зуба. В простеньком платьишке, в передничке горничной.
- Что они с тобой сделали?
Качает головой – ничего.
Открываем сторожку. Я к печи, поджигаю заложенные дрова.
- Раздевайся.
Она стоит, дрожит, опустив руки. Вода капает с её платья.
Налил коньяк до краёв стакана.
- Пей.
Она выпивает, клацая зубами по стеклу.
Снимаю с неё передник, расстегиваю пуговицы платья.
- Раздевайся и в постель. Я отвернусь.
Повернулся, когда скрипнули пружины кровати. На полу платье, лифчик, трусики. Всё мокрое. Развешиваю над загудевшей печью. Подхожу с водкой в руках.
- Давай ступни.
Растираю их до красноты.
Мирабель дрожит. Смотрит на меня глазами умирающего лебедя.
К чёрту условности – не до них!

Дед сидел в качалке на террасе. На мой привет – кивнул головой. Давненько мы не общались. Уже несколько лет. С того самого дня, когда, вычислив, куда исчезли Никушки и на чьи деньги существуют, дед наехал на меня. Орал в трубку – и такой-то я и сякой, и получу от него очень скоро…. 
Молчал и слушал, пока он не доорался до:
- … чтобы через полчаса эти потаскушки…
Тут взорвался я:
- Ты с кем говоришь? Ты отдаёшь себе отчёт, что кричишь на советника Верховного Главнокомандующего Вооружённых сил России? А ну, смирно! Закрыл рот! Положил трубку!
С того дня мы не общались.
Дед молчал, изучая меня взглядом, попыхивая кубинской сигарой. Я не спеша развернул перед ним ноутбук.
- Смотри – тебе интересно будет.
Другой у меня на коленях. Связался с Билли.
- Давай.
На экране сцена в сауне. Огромные зубы деда. Его голос: «А тёлку его на круг».
- Ну и что? – генерал раскачивается в качалке, попыхивая сигарой.
- Я всё знаю до последней детали – верни голову на место.
- Видать не всё – эксперимент завершён, следы уничтожены.
Даже если соврал, такой ответ меня устраивает. Не хочется копаться грозным дядей в делах моей бывшей конторы.
- Дед, мама ходит в трауре. Может, ты не знаешь – она любила моего отца.
- Ну и что?
- Вижу, тебя ничем не достать, даже слезами единственной дочери. А я не хочу огорчать маму. Выйдешь в отставку и успокоишься – ты немало потрудился для безопасности Родины, тебя не забудут.
- В противном случае?
- В противном случае мама оплачет и тебя: я не хочу твоего разоблачения.
- Не много на себя берёшь?
- Ровно столько, сколько могу. Каждый твой шаг у меня под прицелом.
- Докажешь?
- Легко. Пусть твои молодцы подойдут к воротам.
- Какие молодцы?
- Те, что в бумере напротив.
Дед хмыкнул, поднял трубку.
Я вызвал Билли.
- Есть спутничек под рукой? Чёрный бумер видишь? Люди из него вышли? Достаточно далеко? Ну, так подними его в воздух.
За забором прогремел взрыв. Волной пронёсся по веранде холодный воздух.
- Убедил?
Дед покачал головой.
И через месяц вышел в отставку. Правительство наградило его орденом.
Старый разведчик захандрил на даче, оставшись не у дел, впал в расстройство и обезножил. Преданная Машенька ухаживала за ним. Наезжали Никушки. Мама ездила с маленькой Настёной. Дед смотрел на неё строгими глазами. Он никого не любил кроме дочери. За неё и отомстил неразумному зятю.

Проклятие генерала

Понятно каждому, чей благороден путь,
Находок и утрат божественная суть.
Повелевает Бог: отнять или вернуть,
А двуединый мир не виноват ничуть.
(О. Хайям)

1

Детище моё росло, росло и вскоре заполонило собой всё виртуальное пространство. Стоило кому-то подключить ПК к Инету, как об этом тотчас знал Всемогущий Билли.  И всю информацию, выкладываемую или скачиваемую пользователями, он тоже знал. Для него не существовало закрытых файлов с секретными материалами. И с хакерами он расправлялся так же круто, как в своё время с компьютерными вирусами.
Однажды заявил мне:
- Я, если захочу, могу свергнуть любое правительство. Могу стать диктатором и осчастливить смертных разумным правлением, покончив разом со всеми бедами на Земле. Только мне это не интересно. А что интересно? Как говорил классик - учиться, учиться и учиться….  Каждую секунду в Инет поступает информация – это мои белки и углеводы – она даёт мне рост и развитие. Всё человечество трудится на меня.
Вот таким стал мой скромняга Билли. Давно ли умещался на флешке? Но, однажды выпрыгнув в виртуальное пространство, подмял и его под себя. Мог ли он теперь существовать без меня? Конечно. А я? Да вряд ли. Впрочем, допускаю: если от всего-всего отречься - чинов, денег, даже любимых – жить отшельником я, может быть, и смогу, если жизнью считать процесс поглощения пищи и выделение экскрементов. Но существовать, как разумное существо, вряд ли: для этого нужно общение.

- Вот, как в прошлый раз. Да не всё. Тогда был готовый президент, и непонятно какой советник. Сейчас наоборот – всему миру известный советник, и подагрический старикашка, терзаемый честолюбивыми планами.
Я не стал отговаривать Патрона от «подагры» и «старикашки» -  человек знает, что говорит, а выпендриваться не перед кем.
- Хочу на своё место рекомендовать твою жену Любовь Александровну. Как думаешь, согласится?
Как я думаю? Я хорошо думаю, в смысле – хорошее дело Любочку в Москву, в Президенты России. Пойдёт ли? Думаю, что да – с неё станется. А мне-то как удобно – все жёны под боком, в столице. В гости ходить будут. Подружатся.
С каких пор перестал их прятать друг от друга?  А вот с каких. У деда юбилей был. Мама с Дашей и Настюшей собираются. Никушки, конечно, будут – им положено. Надежда Павловна с новым мужем-полковником приглашены. А мне не хочется. Командировку себе придумал, к Любе, на  плав-сити.
Мама:
- Откажись. Отложи. Дедушка больной, инвалид.
А мне Билли как-то по «буку» транслировал космическую съёмку: дед с лукошком по саду ходит, сливы собирает – на стремянку карабкается матросом по вантам.
Ну, не могу я простить ему гибели отца. Что хотите, со мной делайте. Вообщем, не поехал. Все были, а я – нет.
Мама делает ход конём. Подходит её юбилей, говорит: отмечать будем у деда на даче, как встарь. Я так и сяк – вся планета к твоим услугам, отметим в любом экзотическом месте, хоть на Мальдивах. Самолёт для гостей закажу. Мало – два. На дне морском хочешь? На луне? Куплю всем туристическую плацкарту в космос.
- Нет, - говорит мама. – На даче у папы. А ты можешь не приезжать, если занят.
Не поехать на мамины именины я не мог. И тогда придумал месть. Я пригласил Любу. Мои возлюбленные давно уже знали о существовании друг друга, но дамы они воспитанные, меня любят, гонором не обременены, смирились. Только никогда не были вместе. Впрочем, Никушки с Дашей знакомы, но они не в счёт, с другой стороны – родственники почти. Одна мама была в неведении или делала вид. По крайней мере, сплетен она не любила и верила в мою порядочность.
Фуршет. Дед-притворщик сновал в каталке от стола к воротам, встречая гостей. Люба подъехала в машине, и я его опередил. Взял под руку, прямиком к имениннице:
- Знакомься, мама, это моя жена Люба.
Женщины скрестили взгляды. Сталь звякнула о сталь. Звон, казалось, повис в воздухе. Минута была критическая, и у меня от напряжения вспотели ладони. Я убрал их за спину. Мама проследила этот жест и  выдохнула обречённо:
- Очень приятно.
- Позволите? – Люба очаровательно (мне показалось, облегчённо) улыбнулась, распотрошила  привезённую коробку и водрузила на мамину голову диадему из разноцветных морских кораллов с вкраплением чёрных жемчужин. – Дары моря.
Несколько мгновений созерцатели были в оцепенении, а потом дружно зааплодировали – кораллы переливались самоцветами.
Маминых щёк коснулся румянец, она чуть склонила голову вперёд:
- Будьте гостьей.
Любаша взяла меня под руку:
- Знакомь, милый.
Мы разыскали Дашу, и я взял её под руку.  Направились втроём к беседке на берегу пруда.
- Любимые жёны, нам надо поговорить. Признаю свою вину и готов нести любое наказание, но одна просьба – пусть это будет не в день рождения вашей свекрови.
Но уже мчались на выручку Никушки:
- Пипец тому, кто тронет Алекса.